"Гордон Диксон. Молодой Блейз (Дорсайский цикл, #9)" - читать интересную книгу автора

потерянным и одиноким, чем когда-либо. Странное дело: ему очень хотелось
довериться ей и принять ее дружеское расположение, но он просто не мог
сделать этого. Он не доверял никому. В общем-то, он даже не знал, что
такое "одиночество", лишь ощущал его. Когда он был еще совсем маленьким,
то чувствовал, что мать любит его. Позже, когда он чуть подрос, сердце
подсказало ему, что этой любви не стало. Мать либо избегала его, либо на
какое-то короткое время уделяла ему внимание, когда он делал что-то такое,
что ей нравилось.
Теперь следовало заняться чтением. Но желание читать вдруг пропало,
вытесненное страхом за будущее, который он вдруг ощутил, после того как
отверг попытку стюардессы развлечь его. А читающее устройство с Библией,
Кораном и другими религиозными книгами, рекомендованными библиотекой на
Новой Земле как наиболее подходящими для изучения верований, лежало,
забытое, на коленях.
Он снова ощутил жуткую оторванность от всего, ощущение подвешенности
в пространстве, вдали от населенных миров и людей, и чтобы избавиться от
него, переключился на свою старую мечту о волшебной палочке, позволившей
бы ему окружить себя людьми, по которым он тосковал, и жить так, как
хочется.
Но даже мысли о волшебной палочке не помогали. Длинные выдержки из
книг, которые он запоминал, глядя в лежащее на коленях читающее
устройство, казались какими-то ненадежными и совершенно бесполезными для
завоевания дружбы тех, кого ему предстояло встретить на Ассоциации. То,
чему он обучился, чтобы развлекать и поражать взрослых, вроде гостей его
матери, вряд ли чем-либо поможет ему в этом ультрарелигиозном мире.
Генри и два его сына, скорее всего, смогут принять его каким угодно,
но только не более умным и ученым, чем они сами.
Блейз никогда еще не чувствовал себя столь беспомощным. Он
действительно не мог ничего предложить Генри Маклейну и его семье, кроме
того, что запомнил из Библии и других книг. Кто же он после этого, как не
"ученая обезьянка"?
На него нахлынули неприятные воспоминания. Незадолго до того как
Блейз расстался с матерью, его навестил друг Иезекииля - грузный седой
человек, говорящий с чуть заметным акцентом. На всем протяжении их
продолжительной беседы Блейз ощущал что-то особое, не поддающееся
определению. Подобно недавно подходившей стюардессе, этот человек всячески
старался выказать свое расположение. У Блейза тоже было искушение
понравиться ему, но печальный опыт подобных попыток, предпринимавшихся им
в прошлом, научил его сдерживать чувства. Этот человек задал Блейзу
множество вопросов, и мальчик правдиво отвечал на те, что казались ему
безопасными, а прочих как бы не понимал по детской наивности.
После пары таких встреч седой человек вдруг на несколько дней исчез.
За день до отлета Блейз вошел в комнату рядом с гостиной огромного номера
отеля, который занимала его мать, и услышал доносившийся оттуда голос
Иезекииля. Ему отвечал голос седого друга. Но теперь его речь звучала
совершенно иначе, он использовал совсем другие слова и иначе ставил
ударения. И тут Блейз понял, что это - разновидность бейсика, язык,
называемый "распевом", на котором говорили некоторые из самых фанатично
верующих квакеров.
Блейз замер и стал вслушиваться: седой говорил о нем.