"Чарльз Диккенс. Жатва" - читать интересную книгу автора

невообразимая суматоха. Водосточные трубы лопнули, канавы были переполнены,
улицы превратились в реки. Сойдя с поезда, миссис Спарсит первым делом
обратила смятенный взор на стоявшие перед вокзалом кареты, которые брали с
бою. "Она сядет в карету, - соображала она, - и уедет, прежде чем я достану
другую, чтобы гнаться за ней. Пусть я угожу под колеса, но я должна увидеть
номер и услышать, что она скажет кучеру".
Но миссис Спарсит ошиблась в своих расчетах. Луиза не села в карету и
была уже далеко. Черные глаза теперь зорко следили за вагоном, из которого
должна была выйти Луиза, но они вперились в него с опозданием на одну
минуту. Удивляясь, что дверь вагона долго не отворяется, миссис Спарсит
прошла мимо раз, другой, - ничего не увидела, заглянула внутрь и обнаружила,
что там никого нет. Злополучная миссис Спарсит промокла насквозь, при каждом
шаге вода хлюпала и булькала в ее башмаках, лицо с чертами римской матроны
словно сыпью усеяли капли дождя, шляпка превратилась в подобие переспелой
фиги, платье было вконец испорчено, все как есть пуговки, крючки и петли
отпечатались на ее высокородной спине, грязноватая празелень покрывала ее с
головы до ног, точно чугунную ограду в тесном переулке. Что ей оставалось?
Только разразиться слезами бессильной злобы и горестно воскликнуть:
"Упустила!"


ГЛАВА XII

На краю пропасти

Государственные мусорщики, потешив друг друга множеством шумных мелких
схваток между собой, на время разъехались, и мистер Грэдграйнд проводил
каникулы у себя, в Каменном Приюте.
Он сидел за письменным столом в комнате с убийственно точными часами и
по всей вероятности что-то доказывал - должно быть, что добрый
самаритянин[21] был дурной экономист. Шум проливного дождя не мешал ему,
однако все же привлекал его внимание, и он время от времени досадливо
вскидывал голову, словно хотел отчитать непокорные стихии. При очень сильных
раскатах грома он поглядывал в сторону Кокстауна - не ударила ли молния в
одну из высоких фабричных труб.
Гроза удалялась - гром грохотал все реже и глуше, дождь лил ливмя, как
вдруг дверь его комнаты отворилась. Он слегка отклонился, чтобы свет
настольной лампы не бил в глаза, и с изумлением увидел свою старшую дочь.
- Луиза?
- Отец, мне надо поговорить с вами.
- Что случилось? В каком ты виде? Боже мой! - воскликнул мистер
Грэдграйнд в полном недоумении. - Неужели ты пришла пешком в такую грозу?
Она провела руками по своему платью, словно только сейчас заметила, что
промокла. "Да". Потом откинула капюшон и, даже не взглянув на плащ,
соскользнувший с ее плеч, стала перед отцом, бледная как полотно, со
спутанными волосами, и в устремленном на него взоре был такой вызов и вместе
с тем отчаяние, что он испугался.
- Что такое? Луиза, ради всего святого, скажи, что случилось?
Она упала в кресло подле него и коснулась холодной рукой его локтя.
- Отец, вы воспитали меня с колыбели?