"Чарльз Диккенс. Жатва" - читать интересную книгу автора

- Вот как, сэр? - сказала миссис Спарсит.
И вдруг сильно закашлялась.
Когда пришло время ложиться спать, мистер Баундерби налил себе стакан
воды.
- Что вы, сэр? - воскликнула миссис Спарсит. - А почему не подогретый
херес с лимонной цедрой и мускатным орехом?
- Я уже отвык от этого, сударыня, - отвечал мистер Баундерби.
- Очень жаль, сэр, - сказала миссис Спарсит. - Я вижу, вы мало-помалу
отказываетесь от всех своих добрых старых привычек. Но не печальтесь, сэр!
Ежели мисс Грэдграйнд разрешит, я сейчас приготовлю вам стаканчик, как
делала это столь часто в прошлом.
Так как мисс Грэдграйнд с величайшей охотой разрешила миссис Спарсит
делать все, что угодно, то сия заботливая особа немедля приготовила питье
для мистера Баундерби и вручила ему стакан со словами: "Это вам поможет,
сэр. Душу согреет. Именно это вам нужно, не лишайте себя этого, сэр". А
когда мистер Баундерби сказал: "Ваше здоровье, сударыня!" - она
проникновенно ответила: "Благодарю вас, сэр. И вам того же, а также побольше
счастья". Наконец, чуть не плача от умиления, она пожелала ему спокойной
ночи; и мистер Баундерби отправился спать в глубоком унынии, убежденный, что
он чем-то уязвлен в своих лучших чувствах, но чем именно он и вообразить не
мог.
Еще долго после того, как Луиза разделась и легла в постель, она не
засыпала, поджидая возвращения Тома. Она знала, что он едва ли приедет
раньше часу ночи; но безмолвие погруженной в сон природы не успокаивало, а
лишь усугубляло ее тревогу, и время для нее тянулось томительно медленно.
Прошло, как ей казалось, много часов, в течение которых тишина и мрак, точно
состязаясь между собой, становились все глубже, и вот, наконец, у ворот
зазвонил колокольчик. У нее мелькнула смутная мысль, что хорошо бы он звонил
до самого рассвета; но колокольчик умолк, его последний отзвук, все шире
расходясь кругами, замер вдали, и снова настала мертвая тишина.
Она подождала еще немного, по ее расчетам - с четверть часа. Потом
встала с постели, накинула капотик, вышла из комнаты и впотьмах поднялась в
комнату брата. Она тихо отворила дверь и, окликнув его, бесшумно
приблизилась к его кровати.
Она опустилась возле нее на колени, обняла его за шею и притянула к
себе его голову. Она знала, что он только притворяется спящим, но не
произнесла ни слова.
Вдруг он приподнялся, как будто его только что разбудили, и спросил,
кто тут и что случилось?
- Том, тебе нечего сказать мне? Если когда-нибудь ты любил меня, что бы
ты ни утаил от других, откройся мне.
- Не понимаю, о чем ты говоришь, Лу. Тебе что-то приснилось.
- Дорогой мой Том, - она положила голову на подушку, и ее распущенные
волосы накрыли его, точно она пыталась спрятать брата от всех, кроме самой
себя, - нет ли чего-нибудь, о чем ты хотел бы мне сказать? Нет ли
чего-нибудь, о чем ты мог бы мне сказать, если бы захотел? Что бы ты ни
сказал, я буду все та же для тебя. Том, скажи мне правду!
- Не понимаю, о чем ты говоришь, Лу!
- Как ныне ты здесь лежишь один, в ночной тиши, так суждено тебе лежать
в ином месте, и даже я, если доживу до того времени, должна буду покинуть