"Чарльз Диккенс. Жатва" - читать интересную книгу автора

ГЛАВА VIII

Взрыв

Летнее утро выдалось такое чудесное, что жаль было тратить его на сон,
и Джеймс Хартхаус, поднявшись спозаранку, расположился в уютной оконной нише
своей комнаты, дабы насладиться редким сортом табака, некогда оказавшим
столь благотворное действие на его юного друга. Греясь в лучах солнца,
вдыхая восточный аромат своей трубки, следя за прозрачными струйками дыма,
медленно таявшими в мягком, насыщенном летними Запахами воздухе, он подводил
итог своим успехам, точно картежник, подсчитывающий вчерашний выигрыш.
Против обыкновения он не испытывал ни малейшей скуки, и мысль его работала
усердно.
Он завоевал ее доверие, узнал тайну, которую она скрывала от мужа. Он
завоевал ее доверие потому, что, вне всяких сомнений, она не питала никаких
чувств к своему мужу и между ними никогда не было и тени духовного сродства.
Он искусно, но недвусмысленно дал ей понять, что знает все тончайшие изгибы
ее души; он стал так близок ей, через ее самую нежную привязанность; он
пристегнул себя к этой привязанности; и преграда, за которой она жила,
растаяла. Все это очень удивительно и очень недурно!
А между тем и сейчас еще он не замышлял ничего дурного. Куда лучше было
бы для века, в котором он жил, если бы он и легион ему подобных наносили
вред семье и обществу преднамеренно, а не по равнодушию и беспечности.
Именно о дрейфующие айсберги, которые уносит любое течение, разбиваются
корабли.
Когда дьявол ходит среди нас аки лев рыкающий, он ходит во образе,
который, кроме дикарей и охотников, может соблазнить лишь немногих. Но когда
он принаряжен, отутюжен, вылощен по последней моде; когда он пресыщен
пороком, пресыщен добродетелью и до такой степени истаскан, что ни для ада,
ни для рая не годится; вот тогда - занимается ли он волокитой или
волокитством, - тогда он сущий дьявол.
Итак, Джеймс Хартхаус сидел в оконной нише, лениво посасывая трубку, и
подсчитывал каждый шаг, сделанный им на пути, по которому, волею судеб, он
следовал. Куда это заведет его, он видел с достаточной ясностью, но конечная
цель пути его не тревожила. Что будет, то будет.
Так как ему предстояла долгая поездка верхом, - в нескольких милях от
усадьбы ожидалось публичное собрание, где он намеревался, придравшись к
случаю, поратовать за партию Грэдграйнда, - то он рано совершил туалет и
спустился вниз к завтраку. Ему не терпелось проверить - а что, если она за
ночь опять отдалилась от него? Нет. Он мог продолжать свой путь с того
места, где остановился накануне, - она снова подарила его приветливым
взглядом.
Проведя день более или менее (скорее менее) приятно, насколько это было
возможно при столь утомительных обстоятельствах, он в шесть часов пополудни
возвращался обратно. От ворот усадьбы до дома было с полмили, и он ехал
шагом по ровной, посыпанной гравием дорожке, когда-то проложенной Никитсом,
как вдруг из-за кустов выскочил мистер Баундерби, да так стремительно, что
лошадь Хартхауса шарахнулась.