"Чарльз Диккенс. Жатва" - читать интересную книгу автора

- Дорогой мой Том, - сказал мистер Хартхаус, - позвольте мне быть вашим
банкиром.
- Ради бога, - выкрикнул Том, - не говорите о банкирах! - И вдруг лицо
его побелело - по сравнению с розами оно казалось очень, очень белым.
Мистер Хартхаус, как человек безукоризненно воспитанный, привыкший
вращаться в высшем обществе, не способен был недоумевать - с таким же
успехом можно было бы предположить, что он способен растрогаться, - но все
же веки его чуть приподнялись, словно их тронула тень удивления. Хотя
склонность удивляться и раздумывать столь же противоречила его собственным
правилам, как и принципам грэдграйндской школы.
- Какая сумма нужна вам сейчас, Том? Трехзначная? Признавайтесь.
Назовите точную цифру.
- Поздно, мистер Хартхаус, - отвечал Том, и слезы потекли по его лицу,
что куда больше шло к нему, чем брань, хотя вид у него был достаточно
жалкий. - Теперь деньги мне не помогут. Вот если бы они раньше у меня были.
Но я очень признателен вам, вы истинный друг.
Истинный друг! "Ах ты щенок! - лениво подумал мистер Хартхаус. - Ты еще
и осел!"
- И это очень великодушно с вашей стороны, - сказал Том, сжимая его
руку, - очень великодушно, мистер Хартхаус.
- Ну что ж, - отвечал тот, - может быть, в другой раз пригодится. И
впредь, милый мой, если сядете на мель, лучше откройтесь мне, потому что я
лучше вас знаю, как в таких случаях находить выход.
- Спасибо, - сказал Том, уныло покачивая головой и жуя бутоны, жаль,
что я не узнал вас раньше.
- Так вот, Том, - заключил мистер Хартхаус, тоже бросая в пруд
несколько роз, как бы для того, чтобы внести и свой вклад в образование
островка, который упорно устремлялся к ограде, словно хотел слиться с
материком, - каждый человек, что бы он ни делал, блюдет свою выгоду, и я
ничем не отличаюсь от своих ближних. Я просто жажду, - в его жажде
чувствовалась прямо-таки тропическая истома, - чтобы вы мягче обращались с
сестрой, и вообще были бы для нее любящим и нежным братом, как она того
заслуживает.
- Будет исполнено, мистер Хартхаус.
- И чем скорее, тем лучше. Не откладывайте.
- Хорошо, мистер Хартхаус. И Лу сама вам это подтвердит.
- Стало быть, по рукам, - сказал Хартхаус, хлопнув Тома по плечу с
таким видом, что тот вполне мог поверить - и поверил, дурень несчастный!
будто Хартхаус лишь по доброте своей и от чистого сердца навязал ему
условие, дабы он меньше чувствовал себя обязанным за предложенную помощь, а
теперь нам суждена разлука... до самого обеда.
Когда Том пришел в столовую, мысли у него, видимо, были тяжелые, зато
ноги проворные - он пришел раньше, чем явился мистер Баундерби.
- Я не хотел обидеть тебя, Лу, - сказал он, протягивая сестре руку и
целуя ее. - Я знаю, что ты меня любишь, и ты знаешь, что я тебя люблю.
В тот вечер на лице Луизы сияла улыбка, предназначенная не только для
брата. Увы, не только для брата!
"Итак, щенок не единственное существо на свете, которое ей дорого,
подумал Джеймс Хартхаус, переиначивая мысль, мелькнувшую у него в тот день,
когда он впервые увидел ее прелестное лицо. - Нет, не единственное !"