"Чарльз Диккенс. Жатва" - читать интересную книгу автора

Недурно, а? Вы скажете - помилуй бог, с какими субъектами моим друзьям
приходится иметь дело. Но это еще что, сэр! Вот послушайте, я задам этому
человеку вопрос. Прошу вас, мистер Блекнул, - сильный порыв ветра, разрешите
узнать, как это случилось, что вы отказались примкнуть к союзу?
- Как случилось?
- Вот именно! - сказал мистер Баундерби, засунув большие пальцы за
жилет, тряся головой и доверительно подмигивая противоположной стене, - как
это случилось?
- Мне не хотелось бы говорить об этом, сэр. Но раз уж вы задали вопрос,
чтобы меня не сочли невежей, я вам отвечу. Я слово дал.
- Только не мне, полагаю, - ввернул Баундерби. (Погода бурная с
обманчивыми штилями, - как, например, сейчас.)
- Нет, нет, сэр. Не вам.
- Уж, во всяком случае, не из уважения ко мне это было сделано, сказал
Баундерби, все еще обращаясь к стене. - Ежели бы это касалось только Джосайи
Баундерби из Кокстауна, вы бы, не задумываясь, примкнули к ним?
- Разумеется, сэр. Так оно и есть.
- Хотя он отлично знает, - сказал мистер Баундерби, свирепея, - что это
шайка мерзавцев и бунтовщиков, для которых каторга и то слишком большая
милость! Ну-с, мистер Хартхаус, вы повидали свет. Попадалось вам что-нибудь
похожее на этого человека за пределами нашего славного отечества? - И мистер
Баундерби гневным перстом указал на Стивена.
- Нет, сударыня, - сказал Стивен Блекнул, инстинктивно обращаясь к
Луизе, после того как взглянул ей в лицо, и решительно возражая против слов,
употребленных мистером Баундерби, - не бунтовщики и не мерзавцы. Это
неверно, сударыня, неверно. Они круто поступили со мной, я это знаю и
чувствую. Но из них не наберется и десятка, - да не десятка, а полдесятка,
сударыня, - таких, которые бы не думали, что исполнили свой долг перед всеми
и перед собой. Я знал этих людей и жил среди них всю свою жизнь, ел и пил с
ними, работал вместе с ними, любил их, и боже упаси, чтобы я не вступился за
них, когда их оговаривают, - как бы они ни обошлись со мной!
Эти проникновенные слова были сказаны с прямотой, присущей людям его
среды - и, быть может, с горделивым сознанием, что он остался верен
товарищам, хоть они и обвинили его в предательстве; но он хорошо помнил, где
находится, и даже не повысил голоса.
- Нет, сударыня, нет. Они привержены друг к другу, преданы друг другу,
сострадают друг другу, не щадя жизни. Какое бы ни приключилось горе - а ведь
к бедному человеку горе часто стучится в дверь, - нужда ли, хворь или еще
что - они ласковы с тобой, жалостливы и рады помочь по-христиански. Это
сущая правда, сударыня. И всегда так будет, хоть разорвите их на части.
- Короче говоря, - сказал мистер Баундерби, - оттого, что они образцы
добродетели, они вышвырнули вас вон. Раз уж вы начали говорить об этом,
доскажите до конца. Мы вас слушаем.
- Почему так получается, - продолжал Стивен, по-прежнему обращаясь к
Луизе и, видимо, читая сочувствие на ее лице, - что как раз все самое лучшее
в нас всегда доводит нашего брата до горя и беды - ума не приложу. Но это
так. Я это твердо знаю, как знаю, что у меня небо над головой, хоть его и не
видно за дымом. И мы терпеливы и ничего дурного делать не хотим. Не могу я
поверить, чтобы вся вина была наша.
- Ну-с, любезнейший, - сказал мистер Баундерби, которого Стивен, сам