"Чарльз Диккенс. Сев" - читать интересную книгу автора

- А твоя мать?
- Папа говорит, что она была очень ученая. Она умерла, когда я
родилась. Она... - Сесси дрожащим голосом сделала страшное признание ...она
была танцовщицей.
- Твой отец любил ее? - Луиза задавала вопросы со свойственной ей
глубокой, страстной пытливостью - пытливостью, блуждающей во тьме, точно
отверженное существо, которое скрывается от людских взоров.
- О да! Любил так же горячо, как меня. Папа и меня-то любил сначала
только ради нее. Он повсюду возил меня с собой, когда я была еще совсем
маленькая. Мы никогда с ним не расставались.
- А теперь, Сесси, он оставил тебя!
- Только потому, что желал мне добра. Никто не понимает его, как я, и
никто не знает его, как я. Когда он оставил меня ради моей же пользы - он
никогда не сделал бы это ради себя, - я знаю, что у него сердце разрывалось
от горя. Он ни одной минуты не будет счастлив, пока не воротится.
- Расскажи мне еще про него, - сказала Луиза. - И больше я никогда не
буду спрашивать. Где вы жили?
- Мы разъезжали по всей стране, а подолгу нигде не жили. Мой папа... -
Сесси шепотом произнесла ужасное слово - ...клоун.
- Он смешит публику? - спросила Луиза, понимающе кивнув головой.
- Да. Но иногда публика не смеялась, и тогда он из-за этого плакал. В
последнее время она очень часто не смеялась, и он приходил домой совсем
убитый. Папа не такой, как все. Люди, которые не знали его так хорошо, как
я, и не любили его так сильно, как я, иногда думали, что он немножко
сумасшедший. Случалось, они зло шутили над ним; но они не знали, как он
страдает от их шуток, это видела только я, когда мы оставались одни. Он
очень застенчивый, а они этого не понимали.
- А ты была ему утешением во всех его горестях?
Она кивнула - слезы текли у нее по щекам.
- Надеюсь, что да, и папа всегда так говорил. Он стал такой робкий,
боязливый, считал себя несчастным, слабым, беспомощным неучем (он сам
постоянно твердил это). Вот потому-то он и хотел, чтобы я непременно многому
выучилась и чтобы я выросла не такая, как он.
Я часто читала ему вслух, это как-то подбадривало его, и он очень любил
слушать. Книги я читала нехорошие - мне теперь нельзя говорить о них, - но
мы не знали, что они приносят вред.
- А ему они нравились? - спросила Луиза, не сводя испытующих глаз с
лица Сесси.
- Ах, очень нравились! И сколько раз они удерживали его от того, что в
самом деле могло повредить ему. И много было вечеров, когда он забывал о
всех своих бедах и думал только о том, позволит ли султан Шахразаде
рассказывать дальше[31], или велит отрубить ей голову раньше, чем она
кончит.
- И отец твой всегда был добрый? До самого последнего дня? - спросила
Луиза, в нарушение строгого запрета явно раздумывая над рассказом Сесси.
- Всегда, всегда! - отвечала Сесси, стискивая руки. - И сказать вам не
могу, до чего он был добрый. Я видела его сердитым только один раз, и то он
рассердился не на меня, а на Весельчака. Весельчак... - она шепотом сообщила
убийственный факт, - это дрессированная собака.
- А почему он рассердился на собаку? - спросила Луиза.