"Чарльз Диккенс. Сев" - читать интересную книгу автора

После всех появился сам мистер Слири - мужчина плотного сложения, как
уже упоминалось, с одним неподвижным и одним подвижным глазом, с голосом
(если только это можно назвать голосом), напоминавшим хрипение испорченных
мехов, и бледным одутловатым лицом; никто никогда не видел его пьяным,
однако и трезвым он тоже не бывал.
- Мое почтенье, хударь, - сказал мистер Слири: он страдал астмой, и его
тяжелое натужное дыхание никак не справлялось с буквой "с". - Вот дело-то
какое! Прямо беда! Вы уже знаете, - мой клоун и его хобака, очевидно, дали
тягу.
Он обращался к мистеру Грэдграйнду, и тот ответил утвердительно.
- И что же, хударь? - вопросил мистер Слири, сняв шляпу и вытирая
подкладку носовым платком, каковой нарочно для этой цели носил в тулье.
Намерены вы чем-нибудь помочь бедной девочке?
- Когда она придет, я сообщу ей о возникшем у меня плане, - сказал
мистер Грэдграйнд.
- Очень рад, хударь. Однако не подумайте, что я хочу избавиться от нее.
Но и мешать ее благополучию я тоже не хочу. Я охотно взял бы ее в ученье,
хотя в ее годы начинать поздновато. Прошу прощенья, хударь, голох у меня
хриплый, и непривычному человеку нелегко понять меня. Но ежели бы вы, будучи
младенцем, потели и зябли, потели и зябли на арене, и вы бы захрипели не
хуже моего.
- Вероятно, - согласился мистер Грэдграйнд.
- А покуда мы ждем ее, не выпьете ли чего-нибудь, хударь? Рюмку хереху,
а? - радушно предложил мистер Слири.
- Нет, нет, благодарю вас, - отвечал мистер Грэдграйнд.
- Зря, хударь, зря. А ваш приятель, ему что угодно? Ежели вы еще не
обедали, то выпейте рюмочку горькой.
Но тут мистера Слири перебила его дочь Джозефина, хорошенькая блондинка
лет восемнадцати, - ее привязали к лошади, когда ей минуло два года, а с
двенадцати лет она носила при себе завещание, в котором выражала просьбу,
чтобы на кладбище она была доставлена обоими пестренькими пони.
- Тише, папа, она идет! - крикнула Джозефина и тотчас в комнату вбежала
Сесси Джуп так же стремительно, как час назад выбежала из нее. Увидев, что
здесь собралась вся труппа, увидев, какие у всех лица, и не увидев среди
собравшихся отца, она жалобно вскрикнула и бросилась на шею самой
талантливой канатной плясунье (кстати, ожидавшей ребенка), а та опустилась
на колени, и заливаясь слезами, нежно прижала девочку к груди.
- Хватило же у него ховехти на такое дело, черт побери, - сказал Слири.
- Папа, дорогой мой папочка, куда ты ушел? Я знаю, знаю, ты ушел ради
меня! Ты ушел, чтобы мне было хорошо! И какой же ты будешь несчастный, какой
одинокий, пока не воротишься ко мне, бедный, бедный мой папочка! Так она
причитала, и столько горя было в ее устремленном вверх взгляде, в простертых
руках, которыми она словно пыталась обхватить и удержать исчезающую тень
отца, что никто слова не мог вымолвить; но мистер Баундерби, потеряв
терпение, наконец решил взять дело в свои руки.
- Вот что, люди добрые, - начал он, - все это трата времени. Пора
девочке понять, что бегство отца - свершившийся факт. Ежели угодно, я могу
объяснить ей это - ведь меня самого когда-то бросили. Слушай, ты - как бишь
тебя! Твой отец потихоньку сбежал, бросил тебя, и больше ты его не увидишь,
лучше и не жди.