"Чарльз Диккенс. Путешественник не по торговым делам" - читать интересную книгу автора

изысканном обществе, я, освеженный и воспрянувший духом, направился дальше,
на этот раз избрав своей целью старую тюрьму Королевской Скамьи *, что была
передо мною, и решил поразмыслить возле ее стен о бедном Горации Кинче и
сухой гнили, поражающей человека.
Сухая гниль в человеке - болезнь очень странная, и распознать ее в
самом начале весьма затруднительно. Она привела Горация Кинча в тюрьму
Королевской Скамьи и вынесла его оттуда ногами вперед. Это был человек
приятной наружности, во цвете лет, состоятельный, достаточно умный и имевший
множество добрых друзей. У него была хорошая жена, здоровые и красивые дети.
Но, подобно многим приятным на вид домам и приятным на вид кораблям, он был
заражен сухой гнилью. Первый заметный симптом, по которому можно судить о
сухой гнили в человеке, состоит в том, что ему все время хочется
бездельничать, торчать на углу улицы без всякой видимой причины, вечно
куда-то спешить при встрече с друзьями, быть всюду и нигде, не делать ничего
определенного, но намереваться завтра или послезавтра сделать множество
неопределенных дел. Наблюдатель обычно связывает эти симптомы с однажды
появившимся у него смутным впечатлением, что больной ведет несколько
неумеренный образ жизни. Но не успел он еще все это обдумать и найти для
своих подозрений страшное название "сухая гниль", как во внешности больного
уже наметилась перемена к худшему: он стал каким-то неряшливым и
потрепанным, причем не от бедности, не от грязи, пьянства или слабого
здоровья, а просто - от сухой гнили. За сим следует запах спиртного по
утрам, небрежное обращение с деньгами; потом более крепкий запах спиртного
во всякое время дня, небрежение всем на свете; далее дрожание конечностей,
сонливость, нищета и полный распад. С человеком происходит то же, что с
деревянной вещью. Сухая гниль растет с непостижимой быстротой, как
ростовщический процент. Обнаружилась одна гнилая доска, и все здание
обречено. Так было и с несчастным Горацием Кинчем, похороненным недавно по
скромной подписке. Не успели знакомые сказать о нем: "Так состоятелен, живет
в таком довольстве, такие надежды на будущее, да вот беда, кажется, немного
гниловат", - как вдруг, глянь, от него уже осталась одна только труха.
От глухой стены, с которой в те одинокие ночи была связана для меня эта
слишком банальная история, я направился к больнице Марии из Вифлеема,
Отчасти потому, что мимо нее я мог кружным путем добраться до Вестминстера,
отчасти же потому, что в голове у меня зародилась ночная фантазия, которую
мне легче было развить в виду купола и стен этого здания. А думал я вот о
чем: не одинаковы ли по ночам безумные и люди в здравом уме, когда последние
грезят во сне? Не находимся ли мы, живущие вне стен этой больницы, каждую
ночь, когда мы грезим, приблизительно в том же состоянии, что и больные,
живущие в ее стенах? Разве мы по ночам, как они днем, не одержимы нелепой
мыслью, будто мы водимся с королями и королевами, императорами и
императрицами и всякого рода знатью? Разве мы ночью не путаем события, лица,
время и место, как они это делают днем? Разве нас не смущает порой
несообразность наших снов и разве не пытаемся мы с досадой найти им
объяснение или оправдание, как иной раз делают это они со своими снами
наяву? Когда я последний раз был в такой лечебнице, один больной сказал мне:
"Сэр, мне нередко случается летать". Я не без стыда подумал, что и мне тоже
случается летать - по ночам. Одна женщина сказала мне тогда: "Королева
Виктория часто приходит ко мне обедать, и мы с ее величеством сидим в ночных
рубашках и едим персики и макароны, а его королевское высочество супруг