"Чарльз Диккенс. Путешественник не по торговым делам" - читать интересную книгу автора

Но почему помощник капитана торгового судна, бредущий среди меловых холмов в
самое жаркое время года, должен носить черный бархатный жилет, навсегда
останется одной из величайших неразгаданных тайн природы.
Перед моими глазами дорога в Кенте; она пролегает через лес, где с
одной стороны, между пыльной обочиной и опушкой, тянется полоска травы.
Место это высокое, воздух здесь свеж, полевые цветы растут в изобилии, и
вдали, как жизнь человеческая, медленно течет к морю река. Чтобы добраться
здесь до придорожного камня, который так зарос мхом, примулами, фиалками,
колокольчиками и шиповником, что сделался бы неразличим, когда б любопытные
путешественники не раздвигали растения своими палками, вы должны подняться
на крутой холм. И все бродяги, что едут в телегах или фургонах - цыгане,
бродячие актеры, коробейники, - не в силах противостоять искушению и,
добравшись до этого места, выпрягают лошадей и ставят на огонь котелок.
Благословенно будь это место! Как люблю я пепел опаливших траву кочевых
костров! А каких я там видел одетых в скудные лохмотья детишек, для которых
оглобли - гимнастический снаряд, камни и ежевика - перина, а игрушка -
стреноженная лошадь, похожая на лошадь не больше, чем любая дешевая игрушка.
Здесь набрел я на подводу, полную циновок, корзин и метелок; мысли о
торговых делах развеял вечерний ветерок; коробейник со своею любезной
готовили жаркое и тут же его уплетали, извлекая приятную музыку из своих
тарелок, которые, когда на рынке или на ярмарке их ставят на аукцион, гремят
подобно тарелкам военных оркестров, и эти люди наверняка так заворожены
пением соловья в лесу у них за спиной, что если б я вздумал приторговать у
них что-нибудь, они что угодно продали б по своей цене. На этой
благословенной земле мне выпало счастье (сообщу по секрету) видеть
Белошерстую красноглазую Леди, разделившую мясной пирог с Великаном, а у
кустарника, на ящике с одеялами, где, как я знал, были змеи, стояли чашки,
блюдца и чайник. На это захватывающее зрелище мне случилось набрести
августовским вечером, и я заметил, что, тогда как Великан полулежал, почти
сокрытый нависающими над ним ветвями, и казался безразличным к природе,
белая шерстка прелестной Леди пушилась под дыханием вечернего ветерка, и
красные ее глазки с удовольствием созерцали пейзаж. Я слышал из ее уст одну
только фразу, но в ней раскрылись ее находчивость и ее достоинство.
Невоспитанный Великан - да будет проклято все это отродье! - оборвал ее на
полуслове, и когда я проходил этим благословенным лесным уголком, она кротко
возразила ему: "Послушай, Недоросток (Недоросток! - как метко сказано!) -
разве мало одному дураку говорить зараз?"
Неподалеку от этой волшебной страны, хотя и достаточно далеко, чтобы
песня, распеваемая у пивной бочки или на скамейке у дверей, не нарушала
лесную тишину, расположился небольшой постоялый двор, мимо которого в теплую
погоду ни один еще человек, коли был у него хоть грош за душой, не прошел
без того, чтоб туда не заглянуть. У входа растет несколько славных
подстриженных лип, и здешний колодец такой прохладный, и ворот его издает
такой музыкальный звук, когда касается дужки ведра, что лошадь на пыльной
дороге слышит его за полмили и принимается ржать и прядать ушами. Этот дом -
излюбленный приют бродячих косарей в пору сенокоса и жатвы, и когда они
сидят, потягивая пиво из кружек, их отставленные в сторону серпы и косы
сверкают сквозь открытые окна, словно все это заведение - семейная боевая
колесница древних бриттов. Ближе к концу лета вся сельская часть этого
графства на много миль вокруг начинает кишеть бродячими сборщиками хмеля.