"Чарльз Диккенс. Путешественник не по торговым делам" - читать интересную книгу автора

все поняли, что происходит, когда Дух Свободы обратился к королю в маске и
его величество, с маской, съехавшей набок, побежал переодеваться в боковую
кулису. В этот критический момент нам прямо не сиделось на месте, и восторгу
нашему не было границ. Миновав этот период своей жизни, мы прошли через все
треволнения пантомимы. Это не была одна из тех жестоких пантомим, где людей
режут, жгут, кидают в кипящие котлы или выбрасывают из окон; она была
выдержана в гуманном духе, хорошо поставлена и местами забавна.
Я заметил, что актеры, игравшие лавочников и всех тех с кем мы каждый
день ездим в омнибусах, чужды были условности и очень правдиво изображали
своих персонажей, из чего я заключил, что собравшуюся здесь публику можно,
при желании, провести, когда речь идет о рыцарях, дамах, волшебницах,
ангелах и тому подобном, но не тогда, когда дело касается жизни городской
улицы. Когда, например, на сцене к двум молодым людям, одетым точно так же,
как сосисочногрудые и угрешеии, приблизились полисмены и они, почуяв
опасность, так стремительно свалились со стульев, что полисменам ничего не
оставалось, как свалиться на них, молодые люди в мятых картузах возликовали,
словно услышав тонкий намек на давно им известные обстоятельства.
За пантомимой последовала мелодрама. В течение всего вечера я имел
удовольствие созерцать торжествующую Добродетель, торжествующую, как мне
показалось, даже больше, чем обычно, когда она является на люди. Мы все были
согласны (на это время), что честность - лучшая политика, были беспощадны к
Пороку и ни под каким видом не желали примириться с преуспевающим
Злодейством - нет, ни под каким видом.
В антракте почти все мы пошли подкрепиться. Многие отправились выпить
пивка у стойки в соседнем трактире, кое-кто хлебнул спиртного, а большинство
заполнило буфетные театра, где для нас были приготовлены сандвичи и имбирное
пиво. Сандвич - такой внушительный, какой только ухватишь рукой, такой
дешевый, какой только возможно, - был здесь нашим национальным блюдом, и мы
встретили его с совершенным восторгом. Он оставался - с нами в течение всего
представления и неизменно радовал глаз, он замечательно подлаживался под
любое наше настроение, и разве нашли бы мы такое утешение в слезах, если б
не падали они на наш сандвич, разве смеялись бы так заразительно, если б
сандвич не застревал у нас в горле, разве оценили бы так красоту Добродетели
и уродство Порока, если б, замирая, дабы узнать, что выйдет из попытки
Зловреда одетого в сапоги, разлучить Невинность в цветастом ситчике с
Честным Трудолюбием в полосатых чулках, не держали в руке свой сандвич? И
когда упал занавес, мы уповали на то, что сандвич скрасит наш путь сквозь
дождь и туман, а дома проводит нас в постель.
Был, как уже говорилось, субботний вечер. В этот день я совершил только
половину своего путешествия не по торговым делам, ибо его целью было
сравнить субботнее представление с вечерней воскресной проповедью в том же
театре.
Вот почему в воскресенье, как и в прошлый раз, в половине седьмого, в
такой же сырой и слякотный вечер, я снова отправился в этот театр. Подкатив
ко входу (я боялся опоздать, иначе пришел бы пешком), я очутился в большой
толпе, которую, счастлив отметить, мое прибытие привело в отличнейшее
расположение духа. За неимением лучшего, разве что грязи под ногами и
закрытых дверей, толпа глазела на меня, наслаждаясь этим комическим
зрелищем. Скромность заставила меня отъехать ярдов на сто и спрятаться в
темный угол, после чего, сразу позабыв обо мне, они снова обратили все свое