"Чарльз Диккенс. Крошка Доррит. Книга 2" - читать интересную книгу автора

ГЛАВА VI - Где-то что-то налаживается


Очутиться, как мистер Генри Гоуэн, меж двух лагерей: со зла покинув
один, не найдя себе места в другом, и бродить неприкаянным по ничьей земле,
посылая проклятья обоим - положение, не способствующее душевному равновесию,
и время тут ничего исправить не может. Задачи нашей повседневной жизни
трудней всего решать там горе-математикам, которые легко производят
вычитание, подсчитывая чужие заслуги или успехи, но путаются в сложении при
подсчете собственных.
К тому же и привычка утешаться, козыряя своим разочарованием, таит в
себе немалую опасность. Она побуждает жить спустя рукава, не заботиться о
последовательности своих речей и поступков. Человек, подвластный, такой
привычке, начинает находить извращенное удовольствие в том, чтобы унижать
достойное, возвышая недостойное; а жонглирование истиной в любой игре не
проходит для игрока безнаказанно.
В оценках таких живописных произведений, которые с точки зрения
Искусства ровно ничего не стоили, Гоуэн был самым снисходительным судьей на
свете. Он охотно утверждал, что у такого-то больше таланта в одном мизинце
(если это была бездарность), чем у такого-то ко всем его существе (если это
был настоящий художник). Когда ему возражали, что картина, которую он
хвалит, - дребедень, он отвечал: "Дружище, а все мы разве не дребедень
пишем? Я по крайней мере только этим и занимаюсь, говорю откровенно".
Еще он любил при каждом удобном случае подчеркивать свою бедность; в
этом тоже находил себе выражение его сплин. Впрочем, может быть, это
делалось нарочно, чтобы дать понять, что по праву он бы должен быть богат;
точно так же он на всех перекрестках то расхваливал, то бранил Полипов,
чтобы напомнить о своем родстве с ними. Так или иначе, эти две темы не
сходили у него с языка; и он их разрабатывал столь успешно, что, занимайся
он самовосхвалением месяц подряд, это не придало бы ему и половины того
весу, который он приобрел тем, что слегка набрасывал тень на собственную
персону.
Из той же легкомысленной болтовни как-то само собой выходило для тех,
кто встречал его с женой в обществе, что он женился против воли своих
высокопоставленных родичей, и лишь ценою больших усилий достиг того, что
родня признала его жену. Он никогда не выказывал себя сторонником подобных
предрассудков - напротив, с презрением высмеивал их; однако сколько он ни
умалял свои достоинства, всегда преимущество оказывалось на его стороне. С
первых дней своего медового месяца Минни Гоуэн почувствовала, что на нее
смотрят как на жену человека, для которого такой брак был явным мезальянсом,
но который, как истинный рыцарь, пренебрег этим ради любви.
Мсье Бландуа из Парижа был их спутником до Венеции, а по прибытии в
Венецию мсье Бландуа из Парижа сделался почти неразлучен с Гоуэном. Когда
этот бравый господин впервые представился им в Женеве, Гоуэн не знал, как с
ним обойтись: турнуть его или приветить; за целые сутки он так и не пришел
ни к какому решению, и уже готов был положиться на волю судьбы, подбросив
вверх пятифранковую монету: орел - турнуть, решетка - приветить. Но тут