"Чарльз Диккенс. Барнеби Радж" - читать интересную книгу автора

- Дай бог, чтобы он оказался честным человеком, вот все, что я могу
сказать, - говорил Соломон Дэйзи, подводя итог множеству различных
предположений насчет незнакомца, о котором и Гейбриэл сообщил кое-что,
вызвав этим серьезное обсуждение. - Да, желал бы я, чтобы он оказался
честным человеком.
- И мы все желали бы этого, не так ли? - заметил слесарь.
- Только не я, - возразил Джо.
- Не ты? - воскликнул слесарь.
- Нет. Этот подлый трус ударил меня хлыстом, пользуясь тем, что он
сидел на лошади, а я стоял. Я был бы больше рад, если бы он оказался тем,
кем я его считаю.
- А кем ты его считаешь, Джо?
- Негодяем, мистер Варден. Да, да, отец, качай головой, сколько угодно,
а я повторяю: он негодяй. И готов бы повторить это еще сто раз, если бы этим
мог вернуть его сюда, чтобы он получил от меня заслуженную трепку.
- Придержите язык, сэр! - сказал Джон Уиллет.
- Не буду молчать, отец! Ты один виноват в том, что он посмел ударить
меня. Ты при нем обходился со мной, как с мальчишкой, одергивал меня, словно
дурачка, - вот он и позволил себе наброситься на человека, у которого, как
он думал, нет ни капли гордости. Да и почему ему было не подумать так? Но он
ошибся, я ему когда-нибудь еще докажу это, и очень скоро докажу всем вам.
- Этот мальчишка сам не знает, что говорит! - воскликнул пораженный
Джон Уиллет.
- Нет, отец, я знаю, что говорю, - возразил Джо. И я всегда слушаю тебя
внимательно - а ты меня слушать не хочешь. От тебя я многое готов снести, но
с презрением других людей не могу мириться, а ты унижаешь меня перед ними
каждый день. Посмотри на других парней моих лет. Разве они лишены своей
воли, свободы, права говорить? Разве они обязаны сидеть, как истуканы, не
смея пикнуть? Разве ими помыкают так, что они становятся всеобщим
посмешищем? Да ведь я во всем Чигуэлле стал притчей во языцех! Так вот, я
тебе прямо говорю, отец, - честнее будет сказать это сейчас, чем ждать, пока
ты умрешь и мне достанутся твои деньги: не сегодня-завтра я не выдержу и
уйду из-под твоей власти, а тогда уже вини не меня, а себя, одного себя.
Смелость и ожесточение сына до того потрясли Джона Уиллета, что он
сидел как пришибленный, бессмысленно глядя на котел, и тщетно старался
собрать свои неповоротливые мысли и придумать достойный ответ. Гости,
удивленные, пожалуй, не меньше хозяина, тоже были в большом замешательстве.
В конце концов они встали и собрались уходить, бормоча какие-то невнятные
утешения и советы. Мозги их к этому времени были уже слегка отуманены
грогом.
Один только славный слесарь обратился к обеим сторонам со словами
связными и разумными. Он напомнил отцу, что Джо уже не мальчик, а почти
взрослый мужчина, и не следует держать его в ежовых рукавицах, сыну же
посоветовал терпеливо сносить отцовские причуды и стараться воздействовать
на него спокойными уговорами, а не такими неуместными наскоками. Советы
слесаря были приняты так, как всегда принимаются подобные советы. На Джона
Уиллета они повлияли не больше, чем на столб у входа в его гостиницу, а Джо
выслушал их правда весьма дружелюбно, и не находил слов, чтобы выразить
советчику свою признательность, однако деликатно намекнул ему, что намерен
все-таки идти своим путем и никто его с этого пути не собьет.