"Борис Дьяков. Повесть о пережитом " - читать интересную книгу автора

Инженер бросил светлый взгляд на Митю, на меня и заговорил. Слова были
тяжелые, будто залежавшиеся, сдавленные:
- При жизни... я очень любил... свою семью... Перед самым этапом...
письмо получил... Дочка. Девять лет... Люся... Нет, десять... теперь уже
десять... Пишет: "Папуля, ты... в плену у немцев или... у наших?.."
Он сорвал очки. Прокопченными пальцами протер запотевшие стекла.
- Что ответить?.. У фашистов - это было бы ей понятно... А у своих... -
Инженер надел очки, привалился спиной к стене.- И скоро ответить нельзя.
Здесь мы можем только получать письма часто, а вот отправлять...- он показал
два пальца. - Два письма в год... Мы - "особые".
Инженер глубоко вздохнул. Желтый свет лампочки падал на его сухое,
жилистое лицо.
Послышались заунывные удары молотком о рельс. Отбой. За дверями - стук
железа. На ночь - под замок.
Потушили свет. После тюрьмы, где в камере и ночью электричество,
темнота сейчас - отдых.
В бараке притихли. И вдруг всполошенный голос:
- Товарищи! Завтра же тридцать третья годовщина! Октябрьский праздник!
Кто-то продолжительно вздохнул. И опять тихо. У каждого свои мысли.
Вспомнилось и мне... Внутренняя тюрьма на Лубянке. Над окном камеры -
деревянный щит-козырек. Виднелась лишь узкая полоска неба. И неожиданно в
этой полоске утром 6 ноября заалел флаг! Красный флаг на крыше МГБ... В тот
день все в камере молчали, как онемевшие...
"Сейчас в Москве часа четыре. Скоро торжественное заседание в Большом
театре. Вера будет сидеть у репродуктора, слушать доклад, а думать обо мне:
куда увезли, жив ли?.. Что вообще, хотел бы я узнать, происходит на земле?
Целый год ни газет, ни радио. Только слухи и слухи: война в Корее, договор о
дружбе с Китаем... в Москве, на Ленинских горах, строят небоскреб для МГУ...
Тяжко жить в неведении... А что, если меня завтра, в праздник, освободят?..
За два месяца после приговора много воды утекло... Прокурор уже мог
разобраться: увидел, что следствие велось преступно, вины никакой нет..."
Инженер лежал на спине, курил. Я тихо спросил:
- Вызывают отсюда на переследствие?
Он не сразу ответил. В темноте разгорелся огонек его цигарки.
- Случается... Вызовут и прибавят срок.
На дверях со звоном упал засов. Дневальный крикнул, как кричат, завидев
пламя пожара:
- Шмо-он!
Заворочались, заругались на вагонках. Инженер вскочил. Он знает, что
это такое...
- Обязательно под праздник! Сволочи...
Зажегся свет. На пороге - четыре надзирателя в белых овчинных
полушубках.
- Вста-ать!.. Развязать сидоры!
Группами загоняли в угол (как и в "телячьем" вагоне). Кто успел
натянуть брюки, а кто и в подштанниках. Выворачивали мешки, раскидывали
белье, сухари, кусочки сахару, карточки родных. Вытряхивали табак из
кисетов, спички из коробков. Крутили палкой в параше. Шарили на вагонках,
под вагонками. Оттаявшими валенками ступали на вещи...
Моим мешком завладел Крючок. Запустил в него лапищу, покосился на меня,