"Борис Дьяков. Повесть о пережитом " - читать интересную книгу автора

напарнику бросить доску. И точно мы в чем-то провинились, заорал:
- А ну - за мной! Антеллигенция...
Мы решили: карцер. Но, Крючок привел нас на кухню. Пар. Сырость.
Дразнящий запах жарящегося лука: готовят для начальства. У плиты - повар.
Одет по всем правилам: грязно-белый колпак, такая же куртка и за поясом
тряпка. Крючок первым делом к нему:
- Дай-ка пачку махры взаймы, без отдачи, а?
Повар привык, что надзиратели обирают. Повесил черпак, юркнул в
кладовку. Вернулся.
- Кури, начальничек...
Крючок засунул пачку поглубже в карман ватных штанов. Взглянул на кучу
мерзлой картошки в углу. Повернулся к нам:
- Чтоб всю, как есть, почистили. А то выгоню за зону... Папочку с
мамочкой припомните...
И повару:
- Потом накормишь их от пуза.
Напарник мой - удивительно неразговорчивый. За четыре дня, что мы на
пересылке, только и удалось вытянуть из него, что он инженер-строитель,
пермяк, осужден "за преклонение перед иностранной техникой". Три года сидел
в лагере облегченного режима (ИТЛ), а теперь попал в Озерлаг, куда сгоняют
тех, кого зачислили в "спецконтингент"... На инженере новый бушлат и ушанка.
Он близорукий, носит очки с толстыми стеклами. В бараке мы сидим и спим
рядом, на полу. Инженер непрерывно дымит самосадом, даже ночью курит.
Когда поели на кухне сладковатую розовую картошку, он, опустошив целую
миску, сказал повару "спасибо", а мне - "какая гадость!" И больше - весь
остаток дня и вечер - ни слова. Замкнулся в свою скорлупу!
"Как мы измолчались! - болезненно думал я.- Неужели никогда не сможем
рассказать о себе и никто не узнает о наказанных без преступления и о
преступниках без наказания?.. И меня вправду будут считать справедливо
осужденным?.. Это же чудовищно: я - "участник троцкистской группы
Варейкиса"?! Какая группа?! Да и существовала ли она?.. Во всяком случае я
об этом понятия не имел... Да, знал Варейкиса, но как члена ЦК партии,
настоящего большевика. И в Воронеже, и в Сталинграде, и в Хабаровске его все
уважали, любили!.. Нет, не может быть, не верю, что он враг!"
В канун октябрьских праздников мороз уменьшился. Вечером крупными
хлопьями пошел снег. Залепил окна в бараке. Инженер, сидя на полу, о чем-то
трудно думал. Сжав рукой лицо, он качался, как от зубной боли. Ко мне
подошел Митя с листком бумаги, сказал:
- Стихи сочинил... Можно прочту?
Читал тихо, волнуясь, кусал губы. Стихи были о девушке-студентке,
которую он так ни разу и не поцеловал... О метро, в котором не успел
наездиться... О двух билетах в Большой театр, которые отобрали при обыске...
Прочитал и спросил:
- Коряво?
Стихи наивные, ученические.
- Превосходно! - сказал я. - Пиши.
Он обрадовался.
- А позволят?
- Если и не позволят - пиши!
- Спасибо.