"Борис Дьяков. Повесть о пережитом " - читать интересную книгу автора

ставились новые фильмы, пьесы, выпускались новые книги, созывались
совещания, конференции, публиковались рапорты побед... Но все это
происходило и происходит по ту сторону нашего бытия. Возникало странное и
страшное чувство: у себя на родине ты мучаешься смертельной тоской по
родине! Со времен Софокла не было на арене человечества подобной трагедии...
Вскочил в библиотеку заключенный Миша Дорофеев. В 1939 году он был
секретарем Иркутского обкома комсомола, учился на последнем курсе
финансово-экономического института. В больнице он - брат-хозяин. Высокий,
светлолицый, в роговых очках, всегда в белом халате поверх ватника, туго
натянутого на широкие плечи, в сдвинутой на затылок теплой кубанке, он
постоянно куда-то спешил, на ходу бросал распоряжения, измерял больничный
двор семимильными шагами, словно подгонял время.
- Здоруво, братуха! - он сунул мне жилистую, цепкую руку.- Газетки
просматриваешь? Наверстываешь упущенное?.. Правильно!.. Ты вот что, друже,
запомни: лагерная библиотека - не просто красный уголок, а культурный дот!
Ты должен знать, кому и какую книгу дать из этой огневой точки. Надо так,
чтобы у невинно осужденного еще больше разгоралась вера в грядущую правду, а
справедливо наказанного грызла бы совесть, коль она у него осталась.
Соображаешь?.. Ну и отлично. А сейчас, дай-ка мандолину!
Внизу библиотечного шкафа хранились музыкальные инструменты клубной
самодеятельности. Дорофеев хорошо играл на мандолине и балалайке, неплохо
пел, и когда, по его словам, "находилось окошко" - свободная минута,-
забегал в КВЧ побренчать.
Сев на табурет, он взял несколько аккордов и запел:

Скажите, девушки, подружке вашей,
Что я не сплю ночей, о ней мечтая,
Что всех красавиц она милей и краше...

- Эх-хе-хе, дорогуша! - Дорофеев отложил мандолину, уперся локтями о
стол.- Ты же понимаешь: я уже двадцатилетним попал в мужской монастырь!..
Ходят тут, черт их побери, докторицы, сестры вольные... Для меня они - что
красная тряпка для быка! Честное слово!.. Только бык взаперти!.. Ты не
думай, что меня к бабам тянет, так сказать, по законам природы. Клянусь тебе
комсомольской честью, ох и хочется же чистой, светлой любви... Чтоб она
ворвалась в мою жизнь, как ураган, и перевернула в ней все вверх дном!.. Ты
улыбаешься, Борис?.. Скажешь: сантименты разводит! Но ведь ты сам наверняка
в своей жизни любил во всю широту души, а? Во всю силу сердца! Любил?..
Он схватил мандолину и снова запел:

...Что всех красавиц она милей и краше.
Я сам хотел признаться ей,
Но слов я не нашел...

- А, черт возьми! - Дорофеев вскочил с табурета.- В пятом корпусе ждут
одеяла!
И выбежал из библиотеки.
Потом зашел худой парень, ростом еще выше Дорофеева, с болезненным
румянцем на щеках, с красивыми голубыми глазами. Горло было туго
забинтовано. Из-под широкого серого бушлата торчали прямые, длиннющие ноги в