"Жерар де Вилье. Сафари в Ла-Пасе ("SAS")" - читать интересную книгу автора

поверил, что "гринго" может так легко подружиться с боливийкой. В такси
Лукресия без стеснения прижалась коленкой к его ноге. По всему было видно,
что он ей нравится. Но его сейчас занимало другое.
- Хотелось бы узнать побольше о смерти этого немца. Кто бы нам мог
помочь?
- Может, Хосефа? Она все знает.
- Кто это?
- Индианка. Очень богатая гадалка. Она живет возле церкви Святого
Франциска, недалеко отсюда. Она все знает. Перед тем, как начать революцию,
всегда приходят к ней посоветоваться.
В Боливии это - серьезная рекомендация. Они прошли вдоль Прадо, мимо
украшенного колоннами здания "Комиболь".
- Все революции начинаются здесь, - сказала Лукресия. - В Ла-Пасе это
единственное место, где много денег. Это "mamadera"*, которую передают друг
другу все правительства.
* Кормящая грудь (исп.)
Напротив, на углу авеню Камачо, находился университет. Прадо,
расширяясь, уходила вверх.
Стоило Малко ускорить шаг, и ему показалось, что сердце вот-вот
выскочит из груди. Страдая от ужасного унижения, он был вынужден попросить
Лукресию идти помедленнее. Юная боливийка была резва, как козочка.
- Да, тебе надо экономить силы, - иронически заметила она.
Вокруг них так и кишели "чуло", в черных круглых шляпах и с младенцами
за спиной. Малко с девушкой свернули налево, в узкую и оживленную улицу
Сагарнага, круто берущую вверх рядом с церковью Св. Франциска. Здесь
начинался район воров и черного рынка. Здесь можно было найти все, чего не
было в лавочках Ла-Паса. То и дело приходилось перешагивать через
разложенные прямо на тротуаре товары. В каком-то невообразимо грязном дворе
цирюльник брил клиенту бороду. Лукресия подтолкнула Малко в маленькую
темную лавчонку. У входа он с удивлением остановился перед кучей каких-то
странных предметов.
- Что это?
Лукресия улыбнулась:
- Зародыши ламы. Люди суеверны. Они не начнут строить дом, не зарыв
под фундамент зародыша ламы...
Губастая, щекастая, заросшая волосами Хосефа приветливо разглядывала
Малко с любопытством энтомолога, нашедшего невиданную бабочку. Она
восседала в углу своей лавки - огромная масса жира в ворохе бесчисленных
юбок: круглое, ничего не выражающее лицо. Лишь черные и очень живые глаза
сверкали умом и юмором. Вокруг нее стояли банки с загадочными порошками,
вперемешку с безделушками для туристов и деревянными статуэтками. Лукресия
принялась болтать с толстухой на непонятном для Малко диалекте аймара. Он
дернул ее за рукав.
- Спросите, что она знает о Клаусе Хейнкеле.
Девушка перевела, выслушала ответ Хосефы и, покраснев, расхохоталась.
- Она говорит, что он молодец, нашел очень красивую женщину... Чужую.
- Кто она?
- Жена фабриканта, Моника Искиердо. Она бросила мужа и ушла к немцу.
Значит, если Клаус Хейнкель мертв, неверная жена должна бы вернуться к
мужу...