"Станислав Десятсков. Смерть Петра Первого (Интриги, заговоры, измены) " - читать интересную книгу автора

распределял роли между гвардейскими офицерами. Использовал подкуп, угрозы и
лесть, связи с иностранными посольствами и подкидные письма, играл на
великом страхе российского обывателя перед Тайной канцелярией и обещал в то
же время ограничить ее власть, - короче, ставил тот классический спектакль
гвардейского переворота, который с небольшими обновлениями пройдет через
весь осьмнадцатый век российской истории. И ежели все остальные спасали свою
карьеру, Петр Андреевич спасал свою жизнь и оттого, пока остальные еще
говорили, он уже действовал. Но и атому человеку действия и его партии
дельцов петровского времени нужен был человек слова, который выступил бы не
из-за карьеры или страха, а из внутреннего благородного принципа, и тем бы
придал вид благородства всей их партии. Таким человеком в противной партии
был старый Голицын, таким человеком в партии новиков должен быть Феофан
Прокопович.
С тем и приехал Петр Андреевич Толстой к преосвященному. И разговор, с
которым он приехал, должен был носить возвышенный и общегосударственный
характер. Лишь на крайний случай Петр Андреевич захватил переданный ему
подметйый памфлетец, так кстати подброшенный в Тайную канцелярию. Памфлетец
тот сочинен был московским монахом Оськой Решиловым и назывался "Житие
архиепископа еретика Феофана Прокоповича". Памфлетцем тем в крайнем случае
можно было и пригрозить преосвященному, буде станет противиться переходу в
лагерь светлейшего князя и Екатерины.
Петр Андреевич чувствовал, как шуршит бумага в секретном кармане
камзола, и оттого говорил все уверенней. Он не случайно любил италианскую
маниру письма. Широкими тициановскими мазками набросал он зловещую картину
пренебрежений к реформам Петра со стороны противной партии.
Прокопович внимал речам старого интригана не без тайной насмешки.
Выходило так, что главе Тайной канцелярии, о которой все думали, что она
ведает все и вся, неведомо было ни о тайном сборище у князя Дмитрия, ни о
приезде младшего Голицына с Украины и Василия Лукича Долгорукова из Парижа.
Меж тем сладко, как италианская музыка, звучала речь Петра Андреевича -
правитель Тайной канцелярии живописал благостную жизнь России под скипетром
Екатерины I. "Умрет великий Петр, но дело его будет жить", - вот эту мысль
Толстого Прокопович готов был поддержать. Ему вспомнилась теплая южная ночь
с огромными раскрутившимися звездами, высокие пирамидальные тополя над
Прутом, журчавшая где-то под откосом в темноте река, костры армейского
лагеря.
Феофан вышел тогда из душной палатки и подивился красоте и необъятности
окружавшего мира, в котором было так много неведомого и загадочного и
который оттого был еще более близок ему и Дорог. И на высоком откосе
неожиданно увидел Петра.
В накинутом на белую ночную рубашку кафтане, пригнув голову, великий
Петр мирно раскуривал солдатскую походную трубку и вглядывался в темноту
противного турецкого берега. И Феофану на миг показалось, что это сама
Россия смотрит на порабощенные турками Балканы и приступает вот сейчас, в
эту теплую ночь 1711 года, к великому походу за освобождение всех славянских
народов. И хотя поход прутский сложился неудачно, Феофан более не
сомневался, что борьба за славянское освобождение надолго обернется судьбой
России. Чтобы вести эту борьбу, нужна была сильная Россия, сохранившая. и
приумножившая петровские начинания. Но он не доверял ни светлейшему князю
Меншикову, переводящему деньги в амстердамские банки, ни этому старому