"Станислав Десятсков. Смерть Петра Первого (Интриги, заговоры, измены) " - читать интересную книгу автора

позировал.
По-январскому гулко потрескивали поленья в печке, неспешно шли мысли,
пока Машенька, на новый манир - Мари, его любимая племянница, вслух читала
письмо. Старый князь, казалось, заснул, но все слышал. По многократным
деловым ассамблеям дагно усвоил, что сквозь дрему доходит самая суть. Так он
пропустил начало - все эти титлы и поклоны, хотя и любил старинное вежливое
обращение. "О житии моем возвещаю, что пришло самое бедственное!" - "Ну, это
он пустое!" - Письмо было от внука Алеши, проходившего трудную навигаторскую
науку в Голландских штатах. "Наука определена самая премудрая, а про меня вы
сами знаете, что окромя природного языка никакого другого не могу знать!" -
Старик недовольно приоткрыл глаза. У старшего сына дети не удались. Да и сам
Григорий, хотя и сенатор, и брюхо запустил, а на науку туп. Два младших
сына - Юрий и Сергей - умницы, обучены политесу и иностранным языкам, сам
князь Дмитрий ведает латынь, польский и италианский говор, а этот - невежа!
"А паче всего в том тяжесть, что на море мне быть невозможно - болен.
Дедушка! Будь милостивцем, упроси, чтобы взяли меня в Москве последним
рядовым солдатом!" - Князь Дмитрий хотя и поморщился, но тяжело вздохнул.
Знал, что назавтра все равно напялит ордена и регалии и отправится к
генерал-адмиралу и своему недоброжелателю Федору Апраксину - просить за
незадачливого внука. В том сила рода. Старомосковское чувство.
- "А моей жене Наталье не сказывай, что я печалью одержим: сам ты ее
печальный нрав знаешь, а больше ее горячность сердца ко мне". - Мари еще и
дочитать не успела, а уже заголосила, завыла Наталья. Остальные бабы
окружили ее, закрыли широкими юбками французскими и запричитали на
деревенский манер.
Князь цыкнул:
- Чего раскудахтались, куры?!
Раньше бы разбежались в страхе, забились в углы, а сейчас Мари ножкой
топает, кричит:
- Что вы, дядюшка? Не видите - любовь!
Князь рассмеялся в душе, глядя на ее раскрасневшиеся щечки. И взор
сердитый, презрительный, сухой - наша, голицынская порода. А скажи такая
молодая вертихвостка в его молодые годы: "Любовь!" - батюшка сразу бы за
кнут - учить! Теперь она учит. Бегут годы, бегут.
Старый князь остался один - кашлял, с грустью смотрел, как догорает в
печке письмо. Сколько их было так сожжено, писем. Потому как переписку не
оставлял, сжигал. Мало ли что найдут в самом пустом письме, ежели на допрос?
Зашипела и погасла свеча перед портретом. И портрет потемнел. Зато
Колычевская икона, висевшая как раз напротив портрета, ярко выступила из
темноты киота. Голицын закрыл глаза от ее обнаженного блеска. И тотчас
пришли заветные мысли. Он, князь Дмитрий, был с Петром, пока шла великая
борьба за выход к морю, потому что не менее Петра хотел славы и богатства
России. Разве не он, Голицын, выкручивался в Стамбуле в самые тревожные дни
после первой несчастной Нарвы, не он выстроил Печорскую фортецию в Киеве?
Разве не он помог в час Полтавы - и когда упредил шведов в мазепинской
столице Батурине с ее огромными запасами провианта, и юнда отрезал на
Правобережье от армии Карла XII шведский корпус Крассау и шляхетскую,
конницу польского самозванного королька Станислава Лещинского? А после
Полтавы не он ли, Голицын, держал за глотку мазепинцев на Украине и отбивал
лихие наезды польской шляхты и крымских татар? Двадцать лет сидел он в Киеве