"Антон Иванович Деникин. Очерки русской смуты (том 5) " - читать интересную книгу автора

самовольно приказ об отводе "кадров" кубанских дивизий на Кубань для
формирования, и эта мера вызвала новые тяжелые осложнения. Уклонявшиеся от
боя казаки и дезертиры, которых раньше все-таки смущали совесть и некоторый
страх, перешли на легальное положение. Их оказалось много, очень много: за
Дон, домой, потекли довольно внушительного состава полки, на хороших конях,
вызывая недоумение и озлобление в донцах, в подходящих подкреплениях и
соблазн в кубанских дивизиях, еще остававшихся на фронте.
Дома они окончательно разложились.
Помимо всех прочих условий, большое влияние на неуспех конной группы
имело то обстоятельство, что донская конница за все время отступательной
операции, охотно атакуя неприятельскую пехоту, решительно избегала вступать
в бой с конницей. По свидетельству полковника Добрынина{170}, "донское
командование пыталось понудить (ее) к активности, но ничего сделать не
могло, так как она не исполняла приказов об атаке конницы противника".
С распадением конной группы положение Добровольческой армии становилось
еще более тяжелым, и ей в дальнейшем приходилось совершать труднейший
фланговый марш под ударами справа всей советской 1-й Конной армии.
После ряда резких выступлений по моему адресу я был удивлен, получив 11
декабря от барона Врангеля частное письмо следующего содержания:
"В настоящую грозную минуту, когда боевое счастье изменило нам и
обрушившаяся на нас волна красной нечисти готовится, быть может, поглотить
тот корабль, который Вы, как кормчий, вели сквозь бури и непогоды, я, как
один из тех, что шел за Вами почти с начала на этом корабле, я нравственно
считаю себя обязанным сказать Вам, что сердцем и мыслями горячо чувствую,
насколько сильно должны Вы переживать настоящее испытание судьбы.
Если Вам может быть хоть малым утешением сознание, что те, кто
пошел за Вами, с Вами вместе переживают и радости и горести, то прошу Вас
верить, что сердцем и мыслями я ныне с Вами и рад всеми силами Вам помочь".

Я поверил этим словам, был тронут ими и ответил, что душевный порыв
этот нашел во мне самый искренний отклик.
Между тем к 11 декабря под непрекращавшимся напором противника фронт
центральных армий между Доном и Днепром отодвинулся еще далее на юг, до
линии станица Вешенская - Славяносербск - Изюм; центр Добровольческой армии
удерживался на среднем Донце, тогда как левый фланг, испытывавший меньшее
давление, оставался у Константинограда. В тот же день командующий
Добровольческой армией признал дальнейшее сопротивление в Донецком бассейне
невозможным и вошел с рапортом об отводе центральной группы за Дон и Сал,
оставив за нами лишь плацдарм по линии Новочеркасск - Таганрог. Вместе с тем
генерал Врангель считал необходимым "подготовить все, дабы в случае
неудачи... сохранить кадры армии и часть технических средств, для чего ныне
же войти в соглашение с союзниками о перевозке в случае надобности армии в
иностранные пределы...".
От командования Добровольческой армией барон Врангель отказывался,
предлагая свернуть ее, ввиду малочисленности, в корпус. Прибывший в Таганрог
по поручению барона генерал Науменко изложил его пожелание: предоставить
ему, генералу Врангелю, формирование на Кубани трех конных корпусов, которые
с придачей Терского корпуса, части донской и добровольческой конницы
составили бы в будущем конную армию под его начальством{171}.
Под влиянием частного письма генерала Врангеля, о котором я перед этим