"Антон Иванович Деникин. Очерки русской смуты (том 5) " - читать интересную книгу автора

белого дня происходит грабеж украинского хлеба". "Мы признаем советы, -
говорили они, - но наши советы особые... Должна быть украинская советская
республика". При этом редактор и измайловец уверяли, что Зеленый ни в каких
отношениях с Петлюрой не состоит.
Повсюду в районе Зеленого расклеены были плакаты упрощенного
политического содержания: "Хай живе Вильна Украина! Геть вcepoccicкix
узурпаторiв! Геть Раковского и жидiв комиссарiв!"{77}
Все эти политические союзы, самостийные лозунги и схемы
государственного устройства исходили или лично от "атаманов" и "батек", или
от их политического окружения" вербовавшегося, главным образом, из
украинских социалистов и тонкого слоя украинской полуинтеллигенции -
сельских учителей, кооператоров и других - почти сплошь приверженцев
Директории. В народе же и повстанчестве ни самостийничество, ни шовинизм
сколько-нибудь серьезно не проявлялись. Если понятие "москаль" становилось
одиозным, то вовсе не по признаку национальному, родовому, а по
отождествлению его с теми пришлыми людьми - комиссарами, членами
военно-революционных комитетов, чрезвычаек и карательных отрядов, с теми
"кровопийцами и паразитами народными", которые сделали жизнь вконец
непереносимой. К ним, и только к ним, оставалось неизменным чувство
смертельной вражды.
Если на западе сохранилась все же известная видимость петлюровского
влияния, то на востоке его не было никогда. Вообще, все стремления как
националистических, так и партийных организаций овладеть повстанческим
движением и использовать его в своих интересах не увенчались успехом. Оно
оставалось до конца низовым, народным. Национализм его - от Сагайдачного,
анархизм - от Стеньки Разина. К нему пристраивались украинские социалисты,
но никогда не вели его.
Партия русских анархистов вначале не решилась отождествлять себя с
махновщиной, заявив, что махновщина "не была определенной анархической
организацией, будучи шире ее и являясь массовым социальным движением
украинских тружеников". Тем не менее анархисты приложили к движению свой
штамп и ныне облекают его легендой. Весною 1919 года в гуляй-польский район
прибыли представители анархических организаций, и в том числе "конфедерации
"Набат". Анархисты взяли в свои руки "культурно-просветительный отдел
армии", стали издавать газеты "Набат", "Путь к свободе" и подводить
"платформу" и идеологию под махновское движение: "Отрицание принципа
государственности и всякой власти, объединение трудящихся всего мира и всех
национальностей, полное самоуправление трудящихся у себя на местах, введение
вольных трудовых советов крестьянских и рабочих организаций..."
"Просветительная" деятельность апостолов анархизма и практика повстанцев
шли, однако, расходящимися путями. "Безвластные формы управления" не
получили никакого развития "по обстоятельствам военного времени". Напротив,
жизнь ответила погромами, "добровольной" мобилизацией и самообложением - по
типу, принятому в современной Венгрии{78}, и "добровольной" дисциплиной - со
смертной казнью за неповиновение... Один из участников борьбы с махновцами,
шедший долгое время по их следам, свидетельствует, что положение там
мобилизованных, составлявших половину сил Махно, было весьма тяжелым: "Им не
верили, их пороли плетьми и за малейшее желание уклониться от службы
расстреливали; в случае же неудачного боя бросали на произвол судьбы".
Легенда облекает и личность Махно - отважного и очень популярного