"Антон Иванович Деникин. Очерки русской смуты (том 5) " - читать интересную книгу автора

Наконец, весьма важным стимулом повстанческого движения был грабеж.
Повстанцы грабили города и села, буржуев и трудовой народ, друг друга и
соседей. И в то время, когда вооруженные банды громили Овруч, Фастов,
Проскуров и другие места, можно было видеть сотни подвод, запружавших улицы
злополучного города с мирными крестьянами, женщинами и детьми, собирающими
добычу, Между "атаманами" не раз безмолвно или полюбовно устанавливались
зоны их действий и не только для операций против большевиков, но и для сбора
добычи... 14 июля 1919 года Махно, заманив Григорьева на повстанческий
съезд, собственноручно убил его. Официальная версия партийных анархистов
называет это убийство казнью "врага народа", устроившего еврейский погром в
Елисаветграде и для борьбы с большевиками не пренебрегавшего никакими
союзниками, даже якобы Добровольческой армией... Гораздо правильнее, однако,
другая версия - о двух пауках в одной банке, о борьбе двух "атаманов" за
власть и влияние на тесном пространстве нижнего Днепра{73}, куда загнали их
судьба и наступление Вооруженных сил Юга.
Как бы то ни было, всеобщий популярный лозунг повстанцев, пронесшийся
от Припяти до Азовского моря, звучал грозно и определенно: "Смерть панам,
жидам и коммунистам!"
Махновцы к этому перечню прибавляли еще и "попов", а понятие "пан"
распространяли на всех "белогвардейцев", в особенности на офицеров.
И когда последние попадались в руки махновцам, их постигала неминуемо
лютая смерть.
В гораздо меньшей, почти незаметной, степени отражались в повстанчестве
элементы политический и национальный (самостийный), которые привносили в
дело только верхи.
Повстанчество действительно привело Директорию в Киев, но тотчас же
сбросило ее, когда Петлюра попытался положить предел бесчинствам банд.
Весною и летом 1919 года при большевистском режиме прежние связи Директории
с некоторыми из отрядов возобновились вновь, но едва ли не исключительно
ради снабжения их деньгами, оружием и патронами, которые щедро отпускал
петлюровский штаб. Интересы совпадали, и совместная борьба продолжалась, но
борьба "против большевиков", а не "за Петлюру". Григорьев{74} с херсонскими
повстанцами в январе 1919 года изменил Петлюре и перешел к большевикам, а в
апреле изменил большевикам. И в своем "универсале", понося и гетманщину, и
петлюровщину и "московскую обжорку", призывал украинский народ "взять власть
в свои руки": "Пусть не будет диктатуры ни лица, ни партии. Да здравствует
диктатура трудящегося народа!" При этом объявлял мобилизацию и разъяснял
туманную форму этой "народной" диктатуры: "Приказ мой прошу исполнить, все
остальное сделаю сам..." Махно{75} отметал самостийность и искал "братской
живой связи с революционной Украиной и революционной Россией"; дважды он
поступал на службу к советской власти для совместной борьбы против
Вооруженных сил Юга и дважды, по миновании в нем надобности, был разгромлен
большевиками.
Наша киевская тайная организация по собственной инициативе связалась со
штабом Зеленого{76} в Триполье. Прибывших туда офицеров не допустили к
самому атаману; они беседовали только с двумя лицами политического окружения
его, назвавшимися один - бывшим редактором украинской газеты "Народная
воля", а другой - бывшим офицером лейб-гвардии Измайловского полка
Грудинским. Оба они заявили, что стоят на точке зрения независимости
Украины. Ее должен отделять от Великороссии "кордон", так как "теперь среди