"Антон Иванович Деникин. Очерки русской смуты (том 5) " - читать интересную книгу автора

мои прогулки по улицам Екатеринодара, Новороссийска и Феодосии облегчали до
крайности возможность убийства.
Оппозиция находила отклик и в недрах правительственных учреждений. В
начале декабря 1919 года поступил доклад лица, занимавшего видное положение
в "Осваге", о том, что якобы готовится убийство начальника штаба генерала
Романовского и что центром организации является "бюро секретной информации"
"Освага". Гражданской частью Государственной стражи произведено было по
этому делу расследование, обыск в "бюро" и аресты. Улик по данному обвинению
не нашлось. Но попутно развернулась картина интриги, питавшейся из казенного
сундука, слежки за главнокомандующим, субсидирования оппозиционной правой
организации и таинственной связи "бюро" с анонимными группами, стремившимися
к перевороту. Расследование затрагивало и высокопоставленных лиц.
Считая неуместным возбуждение подобного политического дела в дни
переживаемых нами тогда потрясений (декабрь), я ограничился удалением со
службы нескольких чинов "Освага" и расследование велел прекратить.
Лучший следователь - история, если только ее будут занимать эти мелочи
нашей жизни.
Развал так называемого "тыла" - понятие, обнимающее в сущности народ,
общество, все не воюющее население - становился поистине грозным. Слишком
узко и элементарно было бы приписывать "грехам системы" все те явления,
которые, вытекая из исконных черт нации, из войны, революции, безначалия,
большевизма, составляли непроницаемую преграду, о которую не раз разбивалась
"система".
Классовый эгоизм процветал пышно повсюду, не склонный не только к
жертвам, но и к уступкам. Он одинаково владел и хозяином и работником, и
крестьянином и помещиком, и пролетарием и буржуем. Все требовали от власти
защиты своих прав и интересов, но очень немногие склонны были оказать ей
реальную помощь. Особенно странной была эта черта в отношениях большинства
буржуазии к той власти, которая восстанавливала буржуазный строй и
собственность. Материальная помощь армии и правительству со стороны имущих
классов выражалась ничтожными в полном смысле слова цифрами. И в то же время
претензии этих классов были весьма велики...
Долго ждали мы прибытия видного сановника - одного из немногих,
вынесших с пожарища старой бюрократии репутацию передового человека.
Предположено было привлечь его в "Особое совещание". Прибыв в Екатеринодар,
при первом своем посещении он представил мне петицию крупной буржуазии - о
предоставлении ей под обеспечение захваченных советской властью капиталов,
фабрик и латифундий широкого государственного кредита. Это значило принять
на государственное содержание класс крупной буржуазии, в то время как нищая
казна наша не могла обеспечить инвалидов, вдов, семьи воинов и чиновников...
Чувство долга в отношении отправления государственных повинностей
проявлялось очень слабо. В частности, дезертирство приняло широкое,
повальное распространение. Если много было "зеленых" в плавнях Кубани, в
лесах Черноморья, то не меньше "зеленых" - в пиджаках и френчах - наполняло
улицы, собрания, кабаки городов и даже правительственные учреждения. Борьба
с ними не имела никакого успеха. Я приказал одно время принять
исключительные меры в пункте квартирования Ставки (Екатеринодар) и давать
мне на конфирмацию все приговоры полевых судов, учреждаемых при главной
квартире, о дезертирах. Прошло два-три месяца; регулярно поступали смертные
приговоры, вынесенные каким-нибудь заброшенным в Екатеринодар ярославским,