"Антон Иванович Деникин. Очерки русской смуты (том 3) " - читать интересную книгу автора

Краснов, оставив внешний декорум "древней обыкновенности" и сосредоточив в
своих руках единоличную власть, было не под силу Филимонову.
Как бы то ни было, в лице кубанского казачества армия имела прочный и
надежный элемент. Офицерство почти поголовно исповедовало общерусскую
национальную идею; рядовое казачество шло за своими начальниками, хотя
многие и руководствовались более житейскими мотивами: "Они только и
думают? - говорил на заседании Рады один кубанский деятель? - как бы скорее
вернуться к своим хатам, своим женам; они теперь охотно пойдут бить
большевиков, но именно, чтобы вернуться домой".
Финансовое положение армии было поистине угрожающим.
Наличность нашей казны все время балансировала между двухнедельной и
месячной потребностью армии. 10 июня, то есть в день выступления армии в
поход, генерал Алексеев на совещании с кубанским правительством в
Новочеркасске говорил:
"...теперь у меня есть четыре с половиной миллиона рублей. Считая
поступающие от донского правительства 4 миллиона, будет 81/2 миллионов.
Месячный расход выразится в 4 миллиона рублей. Между тем, кроме указанных
источников (ожидание 10 миллионов от союзников и донская казна), денег
получить неоткуда... За последнее время получено от частных лиц и
организаций всего 55 тысяч рублей. Ростов, когда там был приставлен нож к
горлу, обещал дать 2 миллиона... Но когда... немцы обеспечили жизнь богатых
людей, то оказалось, что оттуда ничего не получим... Мы уже решили в
Ставропольской губернии не останавливаться перед взиманием контрибуции, но
что из этого выйдет, предсказать нельзя"{50}.

30 июня генерал Алексеев писал мне, что, если ему не удастся достать 5
миллионов рублей на следующий месяц, то через 2 - 3 недели придется
поставить бесповоротно вопрос о ликвидации армии...
Ряду лиц, посланных весной 18 года в Москву и Вологду{51}, поручено
было войти по этому поводу в сношения с отечественными организациями и с
союзниками; у последних, как указывал генерал Алексеев, "не просить, а
требовать помощи нам" - помощи, которая являлась их нравственной
обязанностью в отношении русской армии... Денежная Москва не дала ни одной
копейки. Союзники колебались: они, в особенности французский посол Нуланс,
не уяснили себе значения Северного Кавказа, как флангового района в
отношении создаваемого Восточного фронта и как богатейшей базы для немцев в
случае занятия ими этого района.
После долгих мытарств для армии через "Национальный центр" было
получено генералом Алексеевым около 10 миллионов рублей, то есть
полутора-двухмесячное ее содержание. Это была первая и единственная денежная
помощь, оказанная союзниками Добровольческой армии.
Некто Л., приехавший из Москвы для реализации 10-миллионного кредита,
отпущенного союзниками, обойдя главные ростовские банки, вынес безотрадное
впечатление: "...по заверениям (руководителей банков), все капиталисты, а
также и частные банки держатся выжидательной политики и очень не уверены в
завтрашнем дне".
В таком же положении было и боевое снабжение. Получили несколько
десятков тысяч ружейных патронов и немного артиллерийских от Войска
Донского; Дроздовский привез с собой свыше миллиона патронов и несколько
тысяч снарядов. Это были до смешного малые цифры, но мы давно уже не