"Антон Иванович Деникин. Очерки русской смуты (том 1) " - читать интересную книгу автора

* * *

Об офицерском корпусе я уже говорил. Большие и малые недочеты его
увеличивались по мере расслоения кадрового состава. Не ожидали такой
длительности кампании, и потому организация армии не берегла надлежаще ни
офицерских, ни унтер-офицерских кадров, вливая их в ряды действующих частей
все сразу в начале войны.
Я живо помню один разговор в период мобилизации, первоначально имевшей
в виду одну Австрию, в квартире В. М. Драгомирова, одного из авторитетных
генералов армии. Подали телеграмму: объявление войны Германией... Наступило
серьезное молчание... Все сосредоточились, задумались.
- Как вы думаете, сколько времени будет продолжаться война? - спросил
кто-то Драгомирова.
- Четыре месяца...
Роты выступали в поход иногда с 5 - 6 офицерами. Так как неизменно, при
всех обстоятельствах кадровое офицерство (потом и большая часть прочих
офицеров), в массе своей, служило личным примером доблести, бесстрашия и
самоотвержения{7}, то, естественно, оно было в большинстве перебито. Так же
нерасчетливо был использован другой прочный элемент - запасные
унтер-офицеры, число которых в первый период войны на должностях простых
рядовых достигало иногда до 50% состава роты.
Отношения между офицерами и солдатами старой армии не везде были
построены на здоровых началах. Нельзя отрицать известного отчуждения между
ними, вызванного недостаточно внимательным отношением офицерства к духовным
запросам солдатской жизни. Но, по мере постепенного падения кастовых и
сословных перегородок, эти отношения заметно улучшались. Война сблизила
офицера и солдата еще более, установив во многих, по преимуществу армейских
частях, подлинное боевое братство. Здесь необходимо, однако, оговориться: на
внешних отношениях лежала печать всеобщей русской некультурности,
составлявшей свойство далеко не одних лишь народных масс, а и русской
интеллигенции. Оттого, наряду с сердечным попечением, трогательной
заботливостью о нуждах солдата, простотой и доступностью офицера, по целым
месяцам лежавшего вместе с солдатом в мокрых, грязных окопах, евшего с ним
из одного котла, и тихо, без жалоб ложившегося с ним в одну братскую
могилу... наряду с этим были нередко грубость, ругня, иногда самодурство и
заушения.
Несомненно, такого же рода взаимоотношения существовали и в самой
солдатской среде, с тою лишь разницей, что свой брат взводный или
фельдфебель бывал и грубее и жестче. Вся эта неприглядная сторона отношений,
в связи с нудностью и бестолковостью казарменного режима и мелкими
ограничениями внутренним уставом солдатского быта, - давала всегда обильную
пищу для подпольных прокламаций, изображавших солдата "жертвой произвола
золотопогонников".
Здоровой сущности не замечали: она умышленно затемнялась неприглядной
внешностью.
А между тем, все мотивы обвинений, исходящих от начальников солдата,
были хорошо известны. Они излагались в наводнивших армию в 1905 году
листовках, повторялись заученными фразами на всех митингах, перепечатывались