"Антон Иванович Деникин. Очерки русской смуты (том 1) " - читать интересную книгу автора

И операция, так долго жданная, с таким методическим упорством
подготовлявшаяся, рухнула. Западные корпуса к нам опоздали. Наше наступление
захлебнулось. Началась бессмысленная бойня на болотистых берегах Стохода,
где, между прочим, прибывшая гвардия потеряла весь цвет своего состава.
А Восточный германский фронт переживал тогда дни смертельной тревоги:
"это было критическое время; мы израсходовали все наши средства и мы хорошо
знали, что никто не придет к нам на помощь, если русские пожелают нас
атаковать"{5}.
Впрочем, и с Брусиловым случился однажды эпизод, мало распространенный
и могущий послужить интересным дополнением к общеизвестной характеристике
этого генерала - одного из главных деятелей кампании. После блестящей
операции 8-ой армии, завершившейся переходом через Карпаты и вторжением в
Венгрию, в декабре 1914 года наступил какой-то психологический надрыв в
настроении командующего армией, ген. Брусилова: под влиянием частной неудачи
одного из корпусов, он отдал приказ об общем отступлении, и армия быстро
покатилась назад. Всюду мерещились прорывы, окружения и налеты
неприятельской конницы, угрожавшей, якобы, самому штабу армии. Дважды
генерал Брусилов снимал свой штаб с необыкновенной поспешностью, носившей
характер панического бегства, уходя далеко от войск и теряя с ними всякую
связь.
Мы отходили изо дня в день, совершая большие, утомительные марши, в
полном недоумении: австрийцы не превосходили нас ни численно, ни морально и
не слишком теснили. Каждый день мои стрелки и соседние полки Корнилова
переходили в короткие контратаки, брали много пленных и пулеметы.
Генерал-квартирмейстерская часть штаба армии недоумевала еще более.
Ежедневные доклады ее о неосновательности отступления сначала оставлялись
Брусиловым без внимания, потом приводили его в гнев. Наконец, генеральный
штаб обратился к иному способу воздействия: пригласили друга Брусилова -
старика генерала Панчулидзева{6} и внушили ему, что, если так пойдет дальше,
то в армии может возникнуть мысль об измене, и дело окончится очень
печально...
Панчулидзев пошел к Брусилову. Между ними произошла потрясающая сцена,
в результате которой Брусилова застали в слезах, а Панчулидзева в глубоком
обмороке. В тот же день был подписан приказ о наступлении, и армия с
быстротой и легкостью двинулась вперед, гоня перед собой австрийцев,
восстановив стратегическое положение и репутацию своего командующего.
Нужно сказать, что не только войска, но и начальники, получая редко и
мало сведений о действиях на фронте, плохо разбирались в общих
стратегических комбинациях. Войска же относились к ним критически только
тогда, когда явно приходилось расплачиваться своею кровью. Так было в
Карпатских горах, на Стоходе, во время второго Перемышля (весна 1917 года) и
т. д.
Нет нужды прибавлять, что технические, профессиональные знания
командного состава, в силу неправильной системы высших назначений и
сильнейшего расслоения офицерского корпуса мобилизациями, не находились на
должной высоте.
Наиболее угнетающее влияние на психику войск имело великое галицийское
отступление и безрадостный ход войны (без побед) Северного и Западного
фронтов, а затем нудное сидение их на опостылевших позициях в течение более
года.