"Дон Делилло. Падающий (Роман)" - читать интересную книгу автора

штабелями мешки с мусором. Он шел медленно, высматривая сам не зная что. Все
было серое, вялое, пришибленное, витрины скрыты за ржавыми железными
ставнями - город в какой-то чужой стране, навечно осажденный врагами,
зловонный воздух разъедает кожу.
Он стоял у барьера с надписью "Прокат заборов" и вглядывался в дымку,
видел кривые бриды железного кружева - последнее, что еще не рухнуло, скелет
башни, где он проработал десять лет. Мертвецы были повсюду: в воздухе, среди
обломков, на соседних крышах, в ветре с реки. Как и пепел, облепили все
поверхности, осели моросью на окна, на его волосы, на его одежду.
Почувствовал, что рядом с ним у забора кто-то остановился - мужчина в
респираторе, безмолвствующий с умыслом, безмолвствующий только для того,
чтобы потом вдруг прервать молчание.
- Посмотрите-ка, - заговорил наконец мужчина. - Я себя убеждаю: я стою
на этом самом месте. Трудно поверить, что я здесь, что я это вижу.
Респиратор приглушал слова.
- Когда это случилось, я дошел пешком до Бруклина, - продолжал он. - Я
не там живу. Я живу в Верхнем, далеко, на Вест-Сайд, но работаю здесь, в
Нижнем, и когда это случилось, все пошли по мосту в Бруклин, и я с ними. Они
переходили реку, и я перешел.
Казалось, он косноязычный: говорит нечленораздельно, слова спотыкаются.
Достал мобильник, набрал номер.
- Я стою на этом самом месте, - произнес в телефон, а затем повторил,
так как абонент его не расслышал. - Я стою на этом самом месте.
Кейт пошел к своему дому. Увидел трех мужчин в касках, в куртках с
надписью "УПН" [2] 4 , с собаками-ищейками на коротких поводках. Они
приблизились к нему, один вопросительно наклонил вбок голову. Кейт сказал
ему, куда идет, упомянул о кошках и детях. Полицейский помедлил, чтобы
сообщить: "Уан-Либерти-Плаза", пятьдесят с гаком этажей, неподалеку от
места, куда идет Кейт, вот-вот обвалится к едреной бабушке. Другие
нетерпеливо топтались, а первый добавил, что здание шатается, заметно
шатается. Он кивнул, подождал, пока они уйдут, и снова двинулся в южном
направлении, а потом опять повернул на запад по почти безлюдным улицам. У
магазина с разбитой витриной стояли два хасида. Казалось, так и стоят
последнюю тысячу лет. У своего дома он увидел рабочих в противогазах и
защитных костюмах, которые пылесосили тротуар огромным пылесосом.

Двери подъезда были то ли выломаны, то ли выбиты взрывом. Но не
мародерами, подумал он. Подумал: когда рухнули башни, люди в отчаянии
разбегались, укрывались где попало. В холле воняло: мусор не вывозят, так и
лежит в подвале. Он знал, что электричество снова подключили и лифтом можно
пользоваться спокойно, но к себе на девятый поднялся по лестнице, с
передышками на третьем и седьмом - хотелось постоять на площадках, в конце
длинных коридоров. Он стоял и прислушивался. Здание казалось пустым: по
звуку, по ощущениям. Войдя в квартиру, он долго стоял, просто осматриваясь.
Окна покрылись коростой из песка и пепла, к грязи прилипли обрывки бумаги и
один целый лист. Больше в квартире ничего не изменилось с утра вторника,
когда он запер дверь и отправился на работу.
Впрочем, тогда, утром, он особо не приглядывался. Здесь он прожил
полтора года, с тех самых пор, как съехал от жены; нашел квартиру рядом с
офисом, наладил свою жизнь, не заглядывая далеко вперед - ни к чему не