"Мигель Делибес. Письма шестидесятилетнего жизнелюбца " - читать интересную книгу автора

Леонсио остались холостыми и оказались слабосильными - ни один не дотянул до
шестидесяти, - и, за исключением моего покойного дяди Леонсио,
эмигрировавшего в Аргентину и покоящегося в Ла-Чакарите, все они похоронены
в Креманесе.
Как Вы можете убедиться, семейная традиция влияет на человека в такой
же степени, как гены или среда, если только это не гены и среда формируют
эту самую традицию. Вполне вероятно, что женись в свое время мой покойный
дядя Онофре, патриарх семьи, царствие ему небесное, то и мы, остальные,
последовали бы один за другим его примеру. Нами, людьми, в том числе семьями
и сообществами, неизменно правит инерция.
Простите мне такое обилие семейных подробностей и примите самый
сердечный привет от Вашего преданного слуги, целующего Ваши ноги.
Э. С


18 июня

Дорогой друг!
Нет, нет, прошу Вас, не говорите так! Я не помню дословно своего
последнего письма, но, думаю, Вам даже в шутку не следует называть меня
сатиром-кровосмесителем. С покойной сестрой Рафаэлой я, за исключением
последних лет, после выхода ее на пенсию, почти и не жил совместно и потому,
в определенном смысле, воспринимал ее как лицо постороннее. Этим же,
возможно, объясняется и то упоительное восхищение, которое испытывал я
всегда перед нею. Но чтобы я был влюблен в Рафаэлу? Какая несуразность! Вам
не следует заключать этого из моего пылкого преклонения перед нею.
Повседневное общение развенчивает, и не исключено, останься Рафаэла, подобно
Элоине, подле меня, я никогда и внимания не обратил бы на ее надменную
красоту, Однако покойная Рафаэла наезжала лишь ненадолго, и каждый раз, как
она нас навещала, я открывал в ней что-то новое, какую-нибудь гримаску,
жест, движение, которые ускользали от меня до тех пор. Признаюсь даже, что,
обнимая ее, я всегда чувствовал дрожь, как если бы сжимал в объятиях не
имеющую отношения к семье красивую женщину. Но делать из этого вывод, что я
был в нее влюблен?...
Вчера, уже лежа в постели, я не меньше полудюжины раз писал Вам
мысленно это письмо, с каждой новой редакцией добавляя какой-нибудь
очередной довод, кажущийся мне убедительным. И тем не менее сейчас, несмотря
на такое количество черновиков, я пуст, порвана путеводная нить, иссяк
источник мыслей, бивший вчера у меня в голове. Я чувствую себя бессильным,
беспомощным, ни к чему не способным. Это состояние случается у меня не так
уж и редко. А вот по ночам я словно возрождаюсь из пепла, и мозг мой
вступает в фазу особой ясности, какой не знает при свете дня. След
профессиональной деятельности? Не стану спорить. Факт то, что вчера ночью
мое письмо к Вам было обоснованным и убедительным, а сегодня весьма далеко
от этого. Словно кто-то провел у меня в голове мокрой тряпкой, ровно по
школьной доске, Как разубедить Вас относительно моих чувств к покойной
сестре? Я теряюсь, мой рассудок не в состоянии собраться с мыслями. Порой,
уже в постели, если мне не дает покоя какая-нибудь самая что ни на есть
пустяковая мысль, я нахожу в себе силы подняться и набросать черновик с
основными положениями, чтобы закрепить на бумаге логику изложения, структуру