"Константин Дегтярев. Киллеръ для венценосной особы " - читать интересную книгу автора

полностью вооружен и готов сразиться с этим... чем бы оно ни было.
Петр Иванович яростно стиснул рукоять меча и рванулся к стенду номер
214 с одной-единственной мыслью в голове: успеть, убить, уничтожить
внезапного врага, покусившегося вдруг разом на все неожиданные приобретения
этой ночи. Быть может, при каких-то иных обстоятельствах он и поколебался бы
секунду-другую, быть может, он бежал бы помедленнее или даже просто пошел
бы. Но на помощь звала женщина, которая вот уже несколько часов была его
собственностью. Кто-то напал на его владение, покусился на его единоличную
власть; кто-то нагло ставил под сомнение его, и только его, право видеть
Аньку голой и беззащитной.
Будь крик каким-нибудь менее искренним, а настроение Петра Ивановича -
менее экзальтированным, он, скорее всего, повел бы себя иначе. Чего проще
сообразить, что это менты их застукали, обнаружили Аньку в этаком
своеобразном виде, вот она и завизжала по-бабьи. Тогда Петр Иванович мигом
сложил бы с себя доспехи, закинул бы меч обратно в витрину, наведался бы на
экспозицию с термобельем и предстал бы перед правосудием с видом глубоко
смущенного, но все-таки хотя бы слегка одетого человека.
Но Анька орала не по-бабьи, без дураков, от всей души, и Петр Иванович
почему-то уверился, что ему не зря попался настоящий, копаный, "Дюрандаль"
среди всего разложенного в витринах хлама. И потому он понесся по коридору
как был, во всей своей половинчатой амуниции, размахивая мечом и пылая
справедливым гневом, с сердцем, исполненным крепости и спокойной, уверенной
жаждой крови. Пожалуй, сбоку и сзади он смотрелся несколько даже смешно -
этаким апофеозом войны, помесью разъяренного самца гориллы, спецназовца и
средневекового рыцаря; но всякий, кто видел бы его анфас, грозно несущимся
навстречу, несомненно испытал бы трепет и желание посторониться. Увы, его
никто не видел, а жаль - столь душераздирающее зрелище смогло бы составить
бюджет добротному блокбастеру.
Следует пояснить некоторые детали того, что произошло позднее: ведь
именно из деталей складывается объективная картина событий. Дверь в стенд
номер 214 открывалась наружу, как и положено; но кинетическая энергия,
набранная счастливым обладателем "Дюрандаля", оказалась слишком велика,
чтобы сначала тормозить, а потом аккуратно тянуть на себя дверную ручку.
Поэтому даже мысли такой не возникло, чтобы дверь открывалась не вовнутрь.
Но практически имел место как раз второй случай - и дверь даже выдержала бы,
пожалуй, удар разогнанных до тридцати километров в час девяноста килограммов
живого веса, отягощенных бронежилетом с керамическими пластинами. Это
все-таки была крепкая дверь в алюминиевой раме. Но асбестоцементная плита, в
которую она была вмонтирована, увы, не обладала соответственной прочностью.
В результате дверная рама влетела в помещение вместе с изрядным куском
стены, а вслед за нею, блистая "Дюрандалем" и матерясь, влетел и сам Петр
Иванович. Вся конструкция закутка от удара выскочила из гнезд,
пробуравленных в бетонном полу, и немного повернулась вокруг оси, которую
как раз и составлял стальной столб с прикованной к нему Аней. На соседней
экспозиции рухнул, печально звеня стеклами, шкаф. Затем наступила секунда
тишины, медленно посыпаемая асбестовой пылью.
Еще в полете Петр Иванович сумел ухватить краем глаза возмутительную
картину: голую Аньку, прикованную к столбу, лапал какой-то патлатый мужик,
весь в черном. Скользя по полу верхом на выбитой двери, Петр Иванович успел
удивиться: а где удав? Дело в том, что на бегу в его голове сложилось