"Константин Дегтярев. Киллеръ для венценосной особы " - читать интересную книгу автора

полуночи. В такой обстановке адюльтер менеджера и секретарши на кожаном
диванчике, имевший место около девяти часов вечера, имел все шансы перейти
во что-то более серьезное, способное наконец нарушить череду любовных
разочарований обоих участников.
Петр Иванович лежал на спине, обнимая Аньку, и думал о том, какая она
классная баба и как у них все здорово получилось. В частности он был
восхищен Анькиными си... грудями... тьфу... грудьми? В общем, сиськами.
Просто удивительно, когда у бабы такие сиськи, что в раздетом виде выглядят
даже еще лучше, чем в маечке. Этот неожиданный факт почему-то занимал
воображение целиком, решительно вытеснив из головы все прочие поводы к
восхищению.
В свою очередь, Анна Даниловна вообще ни о чем не думала. Она просто
прижималась к Петру Ивановичу и по-кошачьи терлась щекой о его плечо. И в
таком состоянии они находились довольно долго, так долго, что у Петра
Ивановича затекла рука и он слегка пошевелил ею, чтобы размяться.
- Петенька, тебе неудобно? - отозвалась Анна Даниловна.
- Да нет, - соврал Петр Иванович, - просто...
- Чего - просто?
- Да время хотел посмотреть. Наверное, поздно уже.
Про время было сказано наобум, чтобы только Аньку не обидеть, но слово
не воробей, вылетит - не поймаешь. Пришлось подниматься, разыскивать часы.
Минуты через две Петр Иванович решил, что при электрическом освещении это
будет сделать проще, чем в кромешной темноте, бросил искать часы и занялся
поисками выключателя, что тоже оказалось непростой задачей. Заветная
кнопочка нашлась, конечно, за шкафом, часы наконец оказались на руке, Петр
Иванович взглянул на них и обмер:
- Аньк! Пол-одиннадцатого уже, прикинь?
Голая Анька лежала на диване, похожая на Венеру из Пушкинского музея, и
мечтательно улыбалась каким-то своим мыслям.
- Ну и что? Ты ведь меня до дому подбросишь? Извини, Петь, я к тебе
сегодня поехать не смогу, мне ведь переодеться надо...
Несмотря на переполнявшую его нежность, Петр Иванович мысленно обозвал
Аню дурой.
- Да ты что, не понимаешь? Мы должны были в девять стенд сдать! Полтора
часа назад!
Аня, кажется, сообразила.
- Так что, мы теперь тут совсем-совсем одни?
Петр Иванович отпер дверь и выглянул в щелочку.
Было темно: на потолке горели махонькие ночные лампы, позволявшие
едва-едва различать предметы. Вокруг не было ни души.
- Е-мое, Аньк! Одни!
По взволнованному голосу Петра Ивановича Аня поняла, что ей также
следует испугаться.
- Петь, а чего делать-то?
Этот вопрос, заданный самым искренним, самым доверчивым тоном, глубоко
уязвил Петра Ивановича. О, как больно умеют женщины ранить своим бесконечным
доверием, своей убежденностью, что уж кому-кому, а ее-то мужчине всякое море
по колено и всякая гора по плечо! И попробуй докажи, что моря бывают по
одиннадцати километров глубины, а горы - по восьми километров высоты! Что
делать в столь деликатной ситуации, Петр Иванович, конечно, не знал и потому