"Константин Дегтярев. Киллеръ для венценосной особы " - читать интересную книгу автора

Старшина задумчиво побарабанил пальцами по телефону, видимо, решая - не
доложить ли начальству о происшествии и не затребовать ли подкрепление.
Опасение показаться паникером все же пересилило, и он решительно убрал руку
с аппарата.
- Зови еще Бойко, пойдем группой; Стрельцов пусть за входом следит.
Инструкция такая - никого не пускать, пока мы не вернемся. Сказку про
семерых козлят знаешь? Вот типа так. Не пускать никого.
Бугаев не совсем понял, при чем тут козлята и вообще к чему такие
предосторожности, но все же с готовностью ответил:
- Так точно!
Резкая перемена настроения начальника заставила его насторожиться без
размышления, по старой спецназовской привычке безусловно повиноваться любой
команде. Меньше думаешь - дольше живешь. Крикнут "Ложись!" - падай, не крути
башкой... Крикнут "Огонь!" - лупи во все стороны и не спрашивай, где враг.
Потому что враг может быть везде.
В 21:25 три массивные фигуры молча, не производя лишнего шума,
двинулись от караульной будки в направлении 214-й секции зоны А. Автоматы по
приказу старшего группы были сняты с предохранителя и поставлены на боевой
взвод.

Глава 8

В отличие от сержанта Бугаева Петр Иванович располагал изрядным опытом
по части женского пола. Не то чтобы он развратничал, просто за двадцать лет
активной холостой жизни волей-неволей наберешься знакомств всех категорий
интимности. Если бы Петр Иванович занялся подсчетом своих малоформатных
романов, он, без сомнения, потратил бы на это занятие уйму времени, да и то
без всякой гарантии, что никого не позабыл. Казалось бы, при такой
отзывчивости затруднительно остаться неокольцованным даже и два года, не то
что двадцать - но у Петра Ивановича как-то получилось, и даже без особых
усилий с его стороны. Многочисленные дамы поселялись в его сердце на
недельку или на месяц, в крайнем случае на полгода, а потом куда-то
незаметно съезжали, процарапав на ближайшем коронарном сосуде тоненькую,
едва заметную надпись: "Здесь была..." Несмотря на-испещренность этими
трогательными заметками, сердце Петра Ивановича продолжало биться ровно и
спокойно, отсчитывая положенное между рождением и смертью число ударов.
Поначалу казалось, что неожиданно возникшие отношения с Анной
Даниловной не обещают выйти за пределы обыкновенного порядка вещей.
Безусловно, с обеих сторон наблюдалась и нежность, и самая искренняя
симпатия; но, как бы то ни было, очень трудно назвать возвышенным интимное
знакомство двоих весьма взрослых коллег по работе. А если учесть, что оно,
то есть знакомство, произошло буквально на рабочем месте, на пошлом кожаном
диванчике, наспех разложенном между запасными экспонатами, да еще и с
использованием халявных супертонких презервативов, - тогда и вовсе язык не
повернется говорить о романтике.
Однако в тот знаменательный день в 14-м павильоне образовалась какая-то
особенная атмосфера, или, может быть, аура; в общем, нечто такое, что
заставляло всякое событие, даже самое обыденное, приобретать ближе к
полуночи какой-то особенный смысл. Да-да, пожалуй, так можно сказать:
образовалась атмосфера сгущенного смысла, с максимальной плотностью в районе