"Ион Деген. Наследники Асклепия (О врачах и врачевании)" - читать интересную книгу автора

табуретке рядом с кроватью Мыколы Ковача. С кратчайшими перерывами я
просидел на этой табуретке двадцать часов, время от времени проверяя, не
появились ли признаки перитонита и, приходя в ужас от самой мысли о том, что
предстоит предпринять, если, не дай Бог, такие признаки появятся.
На следующее утро Мыкола чувствовал себя вполне прилично. Живот был
мягким. Звуки отходящих газов я слушал, как музыку Моцарта. Все. Я мог
расслабиться и приступить к текущей работе.
Ежедневно я звонил в облздравотдел и требовал прислать хирурга.
Ежедневно обещали. Забыл сказать, что на следующий день после ареста
главного врача тяжело заболел гинеколог. Сейчас, вспоминая подробности, я
сомневаюсь в том, действительно ли был болен симпатичный источник анекдотов
и постоянный компаньон в те редкие дни, когда в клубе мы проводили
просветительскую работу - выпивали добытый в больнице спирт, запивая его
пивом. Итого, в больнице остался только один врач - зубной, личность
малопривлекательная и до того, как до нас докатились слухи о его
причастности к аресту хирурга.
Мотя все чаще требовал у меня дать ему прооперировать. Он отвергал как
несущественный мой аргумент о том, что его мечта, его будущее - терапия и
только терапия, поэтому ему никогда не придется оперировать.
В один из дней, после двух аппендектомий, двух операций по поводу
расширения вен в мошонке и операции по поводу пупочной грыжи, я вспомнил,
что в перевязочной ждет девятнадцатилетний солдат с большой атеромой за
левым ухом. Атерома - это киста сальной железы кожи.
Первую в моей жизни операцию - удаление атеромы - я сделал, будучи
студентом третьего курса.
Атерома была на спине, чуть ниже шеи. Под местным обезболиванием я
сделал дугообразный разрез по краю опухоли, отвернул кожу, без труда вылущил
атерому, не вскрыв капсулы, содержавшей "кашицу", и зашил рану. Все
оказалось легко и просто. Тем более что во время операции ассистировал
доцент-хирург, ведущий нашу группу. Вспомнив этот случай, я предложил Моте
прооперировать солдатика. Правда, после операционного дня почти не осталось
стерильных инструментов. Но много ли инструментов нужно для удаления
атеромы? Скальпель, пинцет, иглодержатель с иглой. Вот, собственно говоря, и
все. Тоже мне операция!
С такой легкостью и самоуверенностью мы отнеслись к этой пустяковой
операции, что даже не уложили солдата. Он продолжал сидеть на табуретке,
когда Мотя обезболивал операционное поле. Да и потом. Я стоял сбоку,
по-наполеоновски скрестив руки на груди. Мотя взял скальпель, сделал
дугообразный разрез. И тут началось!
Фонтан крови ударил Моте в лицо. Из раны стали выползать волосы, зубы.
Так! Это не атерома. Это тератоидная киста. Диагноз мой оказался
неправильным. Абсурдным, учитывая эту ситуацию.
Мотя смертельно побледнел. Я побоялся, что сейчас он упадет в обморок.
Уже не думая о стерильности, я подскочил и указательным пальцем, воткнутым в
рану, прекратил кровотечение. Мотя был в таком состоянии, что я понял, мне
предстоит продолжить операцию. Продолжу. Надо было перевязать фонтанирующий
сосуд. Я пытался захватить его пинцетом. Но ничего не получалось. Сосуд
фонтанировал почти из самой кости. Зажимов не было. Пришлось захватить сосуд
иглодержателем. Но перевязать сосуд на иглодержателе не было ни малейшей
возможности. Носок иглодержателя упирался в кость. Надо было прошить. Я