"Ион Деген. Наследники Асклепия (О врачах и врачевании)" - читать интересную книгу автора

До самой больницы никто из нас не проронил ни слова.
Сейчас, сорок девять лет спустя, описывая это событие, я не вспомнил, а
ощутил шок, в котором мы пребывали. Шутка ли, бандеровцы! Злейшие враги моей
родной советской власти и вообще всего прогрессивного человечества! Но
какой-то намек на сомнение, вызванный извинением этого лютого врага,
закрался в мой тщательно промытый мозг.
А еще через несколько дней, придя утром на работу, мы узнали, что ночью
арестовали главного врача больницы. Мы с Мотей только переглянулись.
Вопросов в ту пору не задавали. Шел тысяча девятьсот пятидесятый год.
В то же утро случилось нечто совершенно невероятное. Проливные дожди
отрезали Воловое от окружающего мира. Не это было невероятным. В больницу
пришел заведующий окрздравом, симпатичный доктор Немеш и объявил мне, что
приказом Закарпатского областного здравотдела временно, на несколько дней я
назначен на должность хирурга. Естественно, я отказался. У меня нет диплома
врача. И вообще, какой из меня хирург?
По-видимому, мои возражения произвели впечатление на доктора Немеша.
Здесь же из больницы он позвонил в Ужгород. После продолжительной телефонной
беседы, во время которой доктор Немеш излагал мои аргументы, подкрепляя их
своими, он вручил мне трубку. Начальственный голос не желал слушать моих
возражений. Я отказался категорически и положил трубку.
Но через несколько минут меня позвали к телефону. Звонили из обкома
партии. Голос был еще более начальственным. Голос напомнил мне, что это не
предложение, не увещевание, а приказ коммунисту из высокостоящей партийной
инстанции. Все. В Ужгороде положили трубку.
На следующий день в больницу доставили шестнадцатилетнего паренька с
правосторонней ущемленной паховой грыжей. Ущемление произошло одиннадцать
часов назад. Состояние больного тяжелое. Тут же я взял его на операционный
стол. Ассистировал Мотя. Под местным обезболиванием произведен разрез кожи,
фасции, вскрыт грыжевой мешок. И тут, - о, ужас! - пред нами предстал
участок тонкой кишки длиной сантиметров десять, черный, как уголь. Я застыл
в отчаянии. Мотя не проронил ни слова. Молчала операционная сестра.
Необходима резекция кишки. Необходима!.. Но кто ее осуществит? Дважды я
делал резекцию тонкой кишки: один раз на трупе, второй - на кошке. Но на
столе предо мной не труп и не кошка - Мыкола Ковач, шестнадцатилетний
паренек.
Боже мой! Что делать? О резекции не может быть и речи. Боюсь. Я начал
греть кишку салфетками с теплым физиологическим раствором. Через каждых
несколько минут я обращался с вопросом к Моте и операционной сестре,
выясняя, изменился ли цвет кишки, появилось ли хоть какое-нибудь, пусть
малейшее движение в пораженном участке. Ответы либо отрицательные, либо
неопределенные. Консультантами я избрал и двух санитарок. Но и они не давали
однозначного ответа.
Я продолжал греть и спрашивать. Кишка не светлела и не шевелилась.
Нужна резекция. Нет, я не мог решиться на это. Мне казалось, что я убью
Мыколу в тот самый момент, когда отсеку кишку. Я не мог. Но ведь и оставлять
кишку в таком виде равносильно убийству. Что делать?
В какой-то момент нам показалось, что по пораженному участку прошла
волна. Я рассек ущемляющее грыжевое кольцо и вправил кишку в брюшную
полость.
Не помню, как я сделал пластику, как зашил рану. Помню только себя на