"Ион Деген. Из дома рабства" - читать интересную книгу автора

КОВО (Киевского Особого Военного Округа). Вообще в наш город на гастроли
приезжали отличные театральные коллективы. Слово "театр" для меня обозначало
только здание, потому что просто театральное помещение в городе, без
артистов, без режиссера называлось театром имени Луначарского. Правда, были
там самодеятельные коллективы - украинский, польский и еврейский. Еврейский
заслуженно считался самым лучшим, потому что, если украинский коллектив за
все время поставил только "Запорожца за Дунаем" и "Наталку-полтавку", то
еврейский - в каждом сезоне ставил не менее пяти спектаклей. До сих пор я
помню состояние неземной восторженности, с которым я выходил из театра после
"Уриеля Акосты", "Колдуньи", "Цвей кунилемелех", "Гершеле Острополер".
Кроме самодеятельного еврейского театра, был еще отличный еврейский хор
и самодеятельность 3-й, 4-й и 6-й еврейских школ. И уже после их ликвидации
(после закрытия еврейских школ и незадолго до прекращения всякой еврейской
самодеятельности) благодарный хор распевал: "Ло мир тринкен а лехаим -
ай-яй-я-яй-я - фар дем либер фар дем Сталин - ай-яй-я-яй-я".
Надо сказать, что песен было много в ту прекрасную пору. Вероятно,
песни нужны были, чтобы заглушить крики пытаемых и выстрелы палачей.
Впрочем, все мне тогда казалось правильным. "Если враг не сдается, его
уничтожают". Враги народа подлежали уничтожению. Иногда, правда, на
мгновение закрадывалось в детскую душу сомнение. Например, как мог оказаться
врагом народа отец моей подружки Розы, комбриг Сибиряков (так я и не узнал
его истинной еврейской фамилии), герой гражданской войны, награжденный
орденом Красного знамени.
Я уже писал, что почти вся партийно-административная верхушка
Могилева-Подольского сплошь состояла из евреев. Все они были расстреляны в
1937-1939 годах. Перед самой войной в горкоме партии и в прочих руководящих
органах евреев было уже несравнимо меньше, чем прежде. Поубавилось их
количество и среди высших командиров Красной армии.
Особое пограничное положение Могилева-Подольского дало мне возможность
и раньше, буквально чуть ли не накануне их уничтожения видеть Якира,
Гамарника и других с четырьмя и тремя ромбами на петлицах. Тогда же был
расстрелян и комкор Раудмиц, штаб корпуса которого находился в нашем городе.
В доме Раудмица я бывал, любил его, восторгался его орденами и ромбами.
Причастность Раудмица к врагам народа на секунду поколебала уверенность
детской души в правоте дела товарища Сталина, как и причастность к врагам
народа комбрига Сибирякова. Но только на секунду. Вернее, на мгновенье.
Уже значительно позже я узнал, что Раудмиц - не еврей. Узнал, когда я
уже осознал себя евреем, когда меня заинтересовала судьба моего народа, его
история, когда я высчитывал процент евреев от лауреатов Нобелевской премии
до врагов народа. Высокий процент. Но если процент евреев был высоким в
Могилеве-Подольском, как и на всем Подолье, по независящим от них причинам,
если там они вынуждены были поселиться, спасаясь от уничтожения (увы, оно и
там настигло их...), то кто же заставил их быть в первых рядах партии
большевиков, на высоких постах администраторов и командиров Красной армии,
чтобы создать такой высокий процент евреев - врагов народа? Были бы они
лучше друзьями своего народа, еврейского народа. Но к этому выводу я пришел
уже значительно позже.

"ЕВРЕИ НЕ ВОЕВАЛИ"