"Борис Дедюхин. Слава на двоих " - читать интересную книгу автора

словом, обозначающим ядовитое химическое соединение, окрестили скакуна на
всю жизнь.
В разные времена лошадей называли по-разному. В Древнем Египте,
например, их награждали пышными титулами: Побеждающий по велению Аммона.
Арабы, любившие коней до того, что и содержали их в своих жилых помещениях,
подбирали для кличек самые нежные слова: Ааруза - невеста, Салима -
благословенная, Махмуда - прославленная. В дореволюционной России изощрялись
в поисках причудливых прозвищ - Барин-Молодой, Интересная-Тайна. Эх-Ма,
Удалой-Кролик. Было даже такое имечко:
Из-Под-Топота-Копыт-Пыль-По-Полю-Летит. Шли эти излишества, понятно, тоже от
исключительной привязанности к лошади. Один старорусский журнал, перечисляя
лучших скакунов сезона-Дона-Сезара-де-Базана, Буй-Тура, Славянофилки,
добавлял, что к ним "присоеди няется еще несколько личностей", а далее все
время оперирует словом - "личность", словно это и не о животных идет речь. А
если жеребенок почему-либо не нравился, если его не считали "личностью", то
обзывали как-нибудь обидно, вроде - Сводница, Мосол, Подклепка.
Нынче, как правило, коневоды стараются сделать так, чтобы имя
новорожденного скакуна начиналось с материнской заглавной буквы и либо
заканчивалось как отцово имя, либо содержало в себе в середине его начальную
букву. У Анилина мать Аналогичная, отец Элемент, поэтому его старшего брата
назвали Антеем, а среднего Абонементом. Шимширт велел написать - "Анемон",
что значит в переводе с греческого "ветер" (так называется, меж ду прочим,
один лютиковый цветок, желтые и белые лепестки которого облетают даже от
слабого дуновения ветра), но Лебедев либо не расслышал, либо грамотеем был
таким, что перепутал. А потом и не стали переправлять: мол, наплевать;
конечно, постарались бы грамотно и покраше возвеличать - хоть тем же
Ветром-Анемоном, если бы ведали-гадали, что через несколько лет имя
жеребенка будет печататься крупным шрифтом в Москве, Праге, Будапеште,
Берлине, Париже, Кельне, Вашингтоне...
Но до того, как произойдет это, еще много всяческих напастей падет на
голову нашего героя, много горя хлебнет он, не раз его карьера и слава
скакуна экстрамеждународного класса будут стоять под большими знаками
вопроса.
Не только коня - человека и то не каждого и не сразу удается
рассмотреть и распознать, а у лошадей судьба складывается куда труднее, чем
у людей: в их жизни боль ше случайностей, их взлеты часто бывают не
оцененными в полной мере, а падения болезненными и непоправимо трагичными. И
получается, что иные лошади в Москве в Большом театре представляются,
напудренные да припомаженные, - в операх: "Иване Сусанине", например, а
другие, ничем их не плоше, а может, и поодареннее, сутками из хомута не
вылезают, ни малых радостей в жизни не видят, искусанные оводами, кнутом
излупцованные - вот взять хоть Бурушку... Впрочем, о Бурушке, дальнем
родственнике Анилина, речь впереди и при случае.

ГЛАВА II

Кобыла по делу, а жеребенок и так...

Первой обидной случайностью, которая могла бы сделать жизнь Анилина
печальной и безвестной, было то, что он попал в руки конюха по имени Филипп,