"Ю.Давыдов. Шхуна "Константин" " - читать интересную книгу автора

мель или выскочить на камни. Да к тому же и ветер, черт его дери, задувал с
разных румбов и приходилось беспрестанно лавировать.
А между тем граница илистой Сыр-Дарьи и прозрачного Аральского моря
была в некотором смысле и границей в его, лейтенанта Бутакова, жизни. Именно
теперь, именно здесь начиналось нечто совсем новое, на прежнее не похожее...
Бутаков еще гардемарином мечтал о кругосветном походе. Он считал, что
"кругосветка" необходима флотскому офицеру так же, как живописцу или
музыканту необходима поездка в Италию. В сороковом году его назначили
старшим офицером транспорта "Або". Парусник отправился из Кронштадта в
Петропавловск-на-Камчатке и два года спустя воротился на Малый кронштадтский
рейд. Тут полагалось бы к этому "воротился" прилепить "счастливо". Увы,
кругосветный поход "Або" был, пожалуй, самым злосчастным в череде русских
дальних плавании. Не ураган в Индийском океане, не бури в Великом или Тихом,
не штормы у мыса Горн были тому причиною, а белобрысый мокрогубый
капитан-лейтенант Юнкер, командир корабля.
Юнкер спустил казенные деньги и чуть ли не половину экипажа заморил
цингой. Промотавшись вчистую, он вздумал "законно" ликвидировать свои
ликерно-водочные расходы, произведенные с необычайным размахом в портовых
кабаках, а для сего ему нужны были подписи Бутакова и других офицеров.
Старший офицер "Або" восстал, товарищи его поддержали и скопом подали рапорт
начальству.
Казалось, затрещат на Юнкере эполеты. Но не тут-то было. Белобрысый был
малый не промах, он взял да и обвинил самих обвинителей в том, что они не
подчинялись командиру, а на это на военном флоте карали жестоко, и дело
приняло скверный оборот.
Наглость пропойцы и безобразника объяснялась просто: ему
покровительствовал глава флота и любимец императора светлейший князь
Меншиков. Почему, за что капитан Юнкер был в фаворе у князя Александра
Сергеевича, никудышного моряка, но персоны умной и образованной, Бутаков
никогда понять не мог.
Нарядили суд. Чиновники заскрипели перьями. Бутакову пришлось бы круто,
когда бы не Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен. Главный командир Кронштадтского
порта, занимавший высшую строевую должность в Балтийском флоте,
прославленный мореход и открыватель Антарктиды принял сторону лейтенанта.
Старик адмирал знал Бутакова по службе, адмиральша Анна Дмитриевна знала
матушку Алексея, его же помнила почти с пеленок. Помогли и письма Лазарева,
сподвижника Беллинсгаузена в экспедиции к Южной матерой земле и товарища
отца Бутакова, черноморского моряка.
Фаддей Фаддеевич, что называется, лег костьми, вызволяя Бутакова.
Скандал получил слишком громкую огласку, и князь Меншиков, поколебавшись,
прекратил следствие.
На том и заштилело. Бутаков, однако, понимал, что держится на плаву
лишь заступничеством Фаддея Фаддеевича и что рано ль, поздно ль светлейший
отомстит.
К невеселым мыслям об испорченной карьере прибавлялись и другие, еще
более тягостные думы. История с Юнкером убила в нем наивность и
доверчивость. Бутакову и раньше претил "фрунтовой дух", внедрявшийся во
флоте Петербургом. Теперь он понял, что "фрунтовой дух" - генеральное
направление царствования Николая Павловича. Бутаков я прежде сознавал, что
справедливость не всегда торжествует. Теперь он понял, что справедливость