"Юрий Владимирович Давыдов. На шхуне" - читать интересную книгу автора

то, получив повреждения, отправилась в Раим, а милейший Бутаков и думать
позабыл о несчастных, брошенных на этом проклятом Барса-Кельмесе.
Монолог остался без ответа, но Макшеев видел, что крупное, плохо
выбритое лицо Акишева сделалось недобрым, почти грозным. В уме
штабс-капитана мгновенно ожила давешняя картина, когда он так рельефно
представил себе, что разыграется на острове, если шхуна погибла. Давешней
ночью он слышал, как матросы переговаривались между собою и чей-то мрачный,
но прямо разбойный голос каркал: "А у баринка-то, братцы, запасец изрядный".
Это - о нем. Разумеется, о нем.
И на походе из Оренбурга к Сыр-Дарье и потом, на шхуне, штабс-капитан
столовался отдельно от прочих. На Барса-Кельмес он тоже прихватил
собственный харч и еще на шхуне сказал об этом Акишеву, чтобы тот не
обижался. Прапорщик тогда ответил сухо: "Как вам угодно", а теперь вот
поджал ноги по-татарски, глядит как филин.
- Послушайте, - заговорил Макшеев начальственным тоном. - К ночи
выставим посты. А? Что? - заторопился он, хотя Акишев по-прежнему молчал. -
Слышите, прапорщик? Как это "зачем"? А если придет шхуна? То есть как же это
не придет?
Акишев медленно усмехнулся в густые, с подпалинами от курева усы.
Макшеев вскинулся:
- Извольте...
- Не извольте кричать, - оборвал Акишев. Голос у него был сипловатый,
негромкий, Макшееву в ту минуту ненавистный. - Не будет нынче шхуны. Посты
выставлять - только людей мытарить.
Макшеев смешался. С минуту он таращился на Акишева, а потом выскочил из
палатки, бормоча ругательства.
Скорым запинающимся шагом, пугая ежей и тушканчиков, он почти бежал, не
разбирая пути.
Темнело. Косматый чернильный Арал вздымался, ворочался, ухал.
Быстрая ходьба не успокоила штабс-капитана, мысли его совсем сбились.
Он то прицеливался, можно ли в челноке добраться до Сыр-Дарьи, то с каким-то
остервенением убеждал себя, что в челноке и двух верст по морю не
сделаешь...

7

Нет, не ошибся приказчик Захряпин, так и брякнули: "Порешить его, и вся
недолга". От этих страшных слов в висках у Захряпина, как молотком, бухнуло.
Он, однако, не закричал, даже не шевельнулся, сидел, обнимая колени,
сжавшись.
- Порешить недолго. А только как?
- А чего "как"? Камень на шею, да и в воду.
Рыбачий баркас переждал шторм благополучно, еще немного - и приказчик
Захряпин повстречал бы шхуну "Михаил", но беда-то была в том, что
бесшабашные артельщики давно выглушили водку, сжевали крупитчатые калачи да
и остались на одних сухаришках, таких твердых, что и волку не по зубам. Уж
как ни упрашивал Захряпин, поберегитесь, мол, ребятушки, глядите-ка, и ветер
противный, и заштормит беспременно, и со шхуной "Михаил" можно
разминуться, - как ни уламывал, куда там.
Приказчик Захряпин, молодой, крутолобый и скуластый, с закурчавившейся