"Юрий Владимирович Давыдов. Головнин " - читать интересную книгу автора

запечатанные пакеты с секретными инструкциями. Экипажи были в неведении. Как
обычно, тот, кто платит кровью, оплачивает чужие счета.
К походу готовились тайно. Но посол граф Разумовский не дремал в
Стокгольме, а русский рубль был весо?м. И петербургский двор узнал, что швед
сулит дамам пышный праздник в Петергофе, что на Фальконетовом монументе
будет выбито имя короля-победителя, а в Зимнем дворце униженная царица
дрожащим пером подпишет мирные артикулы, согласно которым Балтийское море
опять станет шведским озером, прибалтийские земли шведским владением.
Венценосцы занимались и литературой. Густав писал
историко-романтические драмы, Екатерина среди прочего сочинила комедию
"Горе-богатырь". В "Горе-богатыре" угадали стокгольмского рыцаря. Зрители в
Эрмитажном театре рукоплескали.
Однако под ложечкой екало. Подступы к столице лежали почти нагими.
Екатерина трусила. Ее статс-секретарь записывал в дневнике: "Не веселы".
Другой очевидец утверждает, что матушка-императрица "плакали".
Екатерина сетовала на Петра: слишком-де "близко расположил столицу".
Отныне надежей были эскадры парусные и гребные. Спокойный храбрец, герой
Чесмы адмирал Грейг получил указ: "Следовать с божию помощью вперед, искать
флота неприятельского и оный атаковать".
Замечают, что французская трагедия основывалась на правилах Аристотеля,
дурно понятых Корнелем. Густав III дурно понял правила стратегических драм.
Как многие недруги "северного медведя", король думал овладеть им в
собственной его берлоге.
Трагедия, в которой Густав играл не очень-то блистательно, была в трех
действиях: семьсот восемьдесят восьмой год, восемьдесят девятый, девяностый.
Сценой служила Финляндия и Финский залив. Главное происходило на море.
Столкновения флотов определяли развитие сюжета. Если, по выражению одного
немца, "море - только дорога", то Балтийское море - дорога, политая кровью
русских и шведов.
Патриотизм не в отвержении чужих подвигов. Русский солдат и матрос,
шведский солдат и матрос умели воздавать должное мужеству неприятеля.
Лжепатриотизм цветет на верхах иерархии. Реляции, публиковавшиеся в
Петербурге, как и реляции, публиковавшиеся в Стокгольме, звучали фанфарами.
Всматриваясь в боевую летопись, замечаешь обоюдные удачи и неудачи при
отсутствии решительного перевеса. Все напоминает старинное флотское
состязание - перетягивание каната. Обе стороны упираются ногами в палубу,
напружинивают бицепсы, кряхтят и вскрикивают, подаваясь то вперед, то назад.
Но именно потому, что дело не увенчалось в первое же лето, именно
поэтому оно означало крушение планов Густава III. Он не одолел "северного
медведя". Тот рычал, взмахивая лапами.
Кронштадт жил тревожной готовностью. Корпус спешно выпускал
гардемаринов - "за мичманов". И уже были потери: шведы пленили два русских
фрегата. На борту фрегатов находились Васины однокашники.
Его черед нюхать порох настал в девяностом году. А коль скоро
гардемарин Василий Головнин вступает под сень парусов, должно пристальнее
вглядеться в панораму.
Переменчивой зимой 1789/90 года на верфях Карлскроны усердствуют
плотники. Все кипит и на верфях шведской части Финляндии: в Свеаборге, Або,
Гельсингфорсе. Густав берет под свою царственную длань галерный флот. Герцог
Карл, салютуя себе клубами трубочного дыма, твердо верит, что корабельным