"Юрий Владимирович Давыдов. Головнин " - читать интересную книгу автора

В бурях есть азарт. Обоюдный азарт человека и стихии: рукопашная, как в
абордажном бою. Но существует и сплин штилей, шелестящая голубая тишина.
Иногда она длится день за днем.
Океан переменчив и неизменен. Возникает ощущение круга, и ты в этом
круге. И потом чувство оторванности, затерянности. Современным человеком оно
утрачено. Жалеть нечего. Надо лишь вообразить, каково было тем, кто восхитил
князя Петра Андреевича.
Два с лишним месяца шлюп пересекал Атлантику. Она удручала шквалами,
проливными дождями. Опасность внезапных порывов ветра держала в напряжении и
вахтенных и подвахтенных. Грозы, казалось, сотрясали не только небо, но и
глухие глубины океана. Крупная зыбь валяла корабль. Зыбь эту звали толчеей.
Даже задубелые марсофлоты кляли ее на все корки.
Во второй половине декабря "Диану" подхватил юго-восточный пассат.
Наступили ясные погоды. "Можно сказать, - облегченно заметил Головнин, - что
мы получили новую жизнь со дня встречи пассатных ветров".
В ноябре 1807 года "Диана" потеряла из виду мыс Лизард - последний
клочок Европы; в январе 1808 года "Диане" открылся остров Екатерины - первый
клочок Южной Америки.
В слове "остров" слышится нечто романтическое и романическое. К
островам стремились мечтою: остров Утопия.


Ах, где те острова,
Где растет трын-трава...

Шлюп положил якорь. Все смолкло. И донесся... шум работ. Как на верфях.
Стучат, стучат. А то вдруг будто псы взлаивают. А то вдруг в колотушку
колотят. Потом уж, на берегу, поняли моряки: все эти звуки неутомимо
издавали увесистые бразильские лягушки.
Начались ремонты, рубка дров, завоз пресной воды, проверка
астрономических инструментов, пополнение съестных припасов. Словом, все та
же нелегкая, повторяющаяся изо дня в день работа. И однако незнакомая
гавань - незнакомая жизнь. Мореход жадно впитывает новизну. Как ты ни предан
морю, обручен с ним, подобно венецианскому дожу, но ты сын земли. Берег,
домашнее, устойчивое, пусть чужое, пусть неизвестное, рождает в душе
отрадный покой. И это спокойствие, эта тихая радость притягательны именно
потому, что кратки.
Остров принадлежал Португалии. Колониальное захолустье. Изумрудная
духота в чащах; на тропах ядовитые змеи, в черных ночах бессчетные светляки.
Солнце раскаляло крепостные стены. В крепостях ржавели пушки. Крепости и
городок носили звучные, как кастаньеты, имена.
Переход Атлантикой был пудом соли, который надо съесть, чтобы познать
человека. В океане Головнин познал "сущность" своего корабля: хорошо
одолевает волну, крепок, остойчив, послушен. К сожалению, не блещет
скоростью. И посему раньше марта не достичь мыса Горн.
История, по слову древних, "живая память". Живая память мореплавания
хранила множество печальных попыток миновать мыс Горн в марте или в апреле,
то бишь в осенние месяцы. Сверкал, однако, пример недавний - Крузенштерна и
Лисянского: они пробились.
Головнин колебался. Попытка, говорят, не пытка. Вопреки пословице