"Юрий Владимирович Давыдов. Головнин " - читать интересную книгу автора

Головнину предстояло последнее. Но и отступать уж было поздно. От неудачи
лейтенант не зарекался. На сей случай он задумал ретираду к мысу Доброй
Надежды. С юга Южной Америки к югу Африки быстро и безопасно домчат его
западные ветры, "господствующие в больших южных широтах". И уж оттуда, от
берегов Африки, возьмет он курс через Индийский океан в Тихий.
Жажда скорости стара, как и само передвижение. Нынешние скорости
привели к представлению о малости земного шара. Головнину он был огромен.
Огромность явственно возникала в океане.
Бег к югу приносил холод. Люди натянули фуфайки. За горизонтом, с
правого борта, незримо качался континент. Ночью при сильном волнении волны
точно бы блестели. Этот таинственный блеск озарял передние паруса.
В феврале 1808 года русские приметили несколько пузатых судов со
спущенными брам-стеньгами. Суда шустро меняли курс. "Диана" приблизилась.
Брюхастые не обращали на нее никакого внимания: они били китов. "Такая
сцена, - пишет Головнин, - была еще для всех нас новой, и мы с большим
любопытством смотрели на проворство и неустрашимость этих людей". Кто знает,
не торчал ли на палубе одного из американских китобоев неистовый капитан
Ахав, герой "Моби Дика"?
Миражи водных пустынь похожи на миражи песчаных: наваждение дьявола,
вестник несчастий. А несчастья не похожи на счастье: они не медлят, у них
ворота настежь - заезжай. "Диана" вбежала в пролив Дрейка.
Не нрав, а норов у пролива Дрейка, под стать самому Френсису Дрейку,
пирату и душегубу. "Мыс Горн - настоящий мыс бурь", - определил один
французский географ. Но с ним не согласен такой практик, как Лисянский,
командир "Невы": то, что приключается у мыса Горн, можно испытать и в
Ла-Манше. "Я уверен, что, справившись в журналах судов Американских
Соединенных Штатов, корабли которых плавают этим путем к северо-западным
берегам Америки, можно обнаружить гораздо больше успехов, чем неудач".
Упомянутый географ беспристрастности ради признает положительное
"качество" пролива Дрейка: тамошние сумасшедшие ветры отгоняют айсберги.
Лисянский, очевидно, тоже ради справедливости признает отрицательное
"качество" пролива Дрейка: величайшую удаленность от населенных пунктов, где
мореход получил бы помощь.
В Южном океане громыхал шторм, а в узкости пролива была такая
круговерть, что шлюп подчас волокло боком. Существует сравнение: "Корабль
носило словно скорлупку". Скорлупке не страшны скалы и рифы, ее не расшибет
вдребезги. Корабль в несколько сот тонн, увы, не скорлупка.
Совершая повороты, Головнин наддавал ходу, "пришпоривал коня", убегая
от валов. Еще на острове Екатерины Головнин законопатил и залил смолою
пушечные порты. Но герметичность не была полной. Нижнюю палубу, прибежище
команды, офицерские каюты захлестывало. Матросы, вымокшие до нитки, выносили
воду ведрами. Океан и ведра! Прибавьте град, снег, рев, свист, скрип - вот
шабаш, врагу не пожелаешь.
В отчете о плавании "Дианы" Головнин сослался на неудачников,
обломавших зубы в проливе Дрейка. Он начал с Джорджа Ансона, атамана
нескольких каперских экспедиций середины XVIII века. Помянул испанский
галион "Св. Михаил": за сорок лет до "Дианы" испанец мыкался у мыса Горн
полтора месяца и скормил рыбам десятки мертвецов. Назвал и капитана "Баунти"
Уильяма Блая: этот мерзавец четыре недели пытался совладать с проливом
Дрейка, да так и не совладал[10].