"Юрий Владимирович Давыдов. Головнин " - читать интересную книгу автора

прожелтью воды Гибралтарского пролива сменились лазурью - эскадра бежала на
северо-восток, к Южной Франции.
Не столь давно британцы гуляли в Тулоне победителями: роялисты,
противники революции, сдали форты и эскадру, интервентов выкурил из Тулона
капитан Бонапарт. Теперь его звали императором Наполеоном. Английскому
адмиралу не приходилось рассчитывать на роялистов. Взять город он не мог, он
держал его в блокаде, но лишь со стороны моря.
Реестр боев, происшедших меж берегами Европы и Африки, потребовал бы,
наверное, кибернетической машины. Во времена Головнина там тоже не скучали.
После очередного боя, после абордажной схватки, капитан фрегата "Фисгард"
писал, что русский волонтер Головнин "дрался с необыкновенной отвагой и был
так счастлив, что остался невредим".


Глава третья


1

Но соль судьбы - в испытании судьбы.
А испытание ждало долгое. Тут подавай не вспышку, не горячечную
храбрость. Тут подавай мужество, холодное и терпеливое, в отличие от металла
чуждое усталости.
Ему же было нехорошо:
"Из четырех случаев моего отправления из Европы в дальние моря я
никогда не оставлял ее берегов с такими чувствами горести и душевного
прискорбия, как в сей раз. Даже когда я отправлялся в Западную Индию, в
известный пагубный, смертоносный климат, и тогда никакие мысли, никакая
опасность и никакой страх меня нимало не беспокоили. Может быть, внутренние,
нами непостижимые предчувствия были причиной такой унылости духа; а может
статься, продолжительное время, в течение коего мы должны были находиться
вне Европы и в отсутствии родственников и друзей и необходимо должны
неоднократно встречать опасности и быть близко гибели, рождало отдаленным,
неприметным образом такие мысли при взгляде на оставляемый берег".
"Оставляемый берег" - окраинные скалы Южной Англии. Но это лишь
географически. А мысленно покидали они Россию. Их - шестьдесят. Шестьдесят
душ, экипаж "Дианы".
Как все шлюпы, "Диана" нечто среднее между фрегатом и корветом. Ее
"срединность" определялась и водоизмещением, и парусностью, и артиллерийским
вооружением. Она несла четырнадцать пушек; пушки были медные, легче чугунных
на пятнадцать пудов. Плюс на верхней палубе четыре похожие на бульдогов
карронады для стрельбы с короткой дистанции и четыре фальконета, небольшие,
чугунные, малого калибра.
Однако шлюп не намеревался драться. Морские сражения осточертели
Головнину. Ему минул тридцать один. Половина жизни прошла в огне. Он остался
невредим. Зачем? Вить береговое гнездышко? Увольте! Пробил час заветной
мечты, родившейся в Итальянском дворце.
Крузенштерн и Лисянский - тоже питомцы Морского корпуса, тоже
"крещенные" в балтийских боях, тоже волонтеры, - Крузенштерн и Лисянский
вернулись в Россию, как и Головнин, в 1806 году. Но вернулись-то не из