"Юрий Давыдов. Нахимов " - читать интересную книгу авторатак громко. В гордом чувстве отмщения утихла трагедия первых месяцев
нашествия, хотя Москва еще лежала "в унынии, как степь в полнощной мгле", по выражению начинающего поэта Пушкина. Победителей не судят, да зато победители судят. Многие размышляли и сопоставляли. Они видели родину в неволе, себя - невольниками. Для того ли, думали они недоуменно, с горечью, для того ли мы освобождали Запад, чтоб на Востоке найти прежние цепи и прежнее рабство? Истоки декабризма известны. Распространенность либеральных настроений тоже. Морское офицерство дало немало декабристов. Не случайно Рылеев советовал обратить особенное внимание на кронштадтцев. Если на сходках "кавалеров пробки" пели: "Поклонись сосед соседу, сосед любит пить вино", то в кронштадтских артелях декламировали? Ты скажи, говори, Как в России цари правят Ты скажи, говори, Как в России царей давят. "Время, - писал Завалишин, - было богато событиями, вызывающими неудовольствие: и вмешательство в чужие дела для подавления свободы, и военные поселения, и Библейское общество, и пр. - все подавало к этому поводы". Однако в Нахимове не обнаруживается даже слабенькая оппозиционность. Завалишина? Дмитрий Иринархович отличался ярким дарованием, мыслил бурно, жаждал деятельности широкой, общественной, не удивительно, что его привлекли в Северное общество и не удивительно, что он очутился за решеткой, а потом и в Сибири. Так вот, Завалишин, оказывается, очень дружил с Нахимовым: на берегу жили они в одной квартире, на корабле - в одной каюте. Завалишин говорит: "Нахимов стал неразлучным моим товарищем". И тотчас приходит на ум: "Скажи мне, кто твой друг..." Если будущего декабриста связывали с будущим адмиралом такие отношения, то... Но, вспомнив правила, вспоминаешь, что у них всегда есть исключения. Будь Нахимов хоть в малой дозе единомышленником декабриста, Завалишин, конечно, не преминул бы оттенить это родство. Ведь он мемуары писал не таясь, после амнистии, после Сибири, да уж и многие упомянутые им лица, Нахимов тож, удалились в мир иной. Приятельство объяснялось, очевидно, не сходством политических воззрений, но обоюдным живым интересом к профессии, наконец попросту тем сообщительным открытым чувством, которое нередко в молодых людях. Другой современник знал Нахимова уже в эполетах с орлами. Этот наблюдатель тонко и точно определил капитальную нравственную кладку, моральное кредо Павла Степановича. "Адмирал никогда не забывал, что он дворянин и гордился этим, но в основании этой гордости у него лежали высокие понятия о чести и достоинстве офицера-дворянина. В его представлении дворянин - образцовый слуга отечества, образец для простых людей - матросов. |
|
|