"Юрий Владимирович Давыдов. И перед взором твоим... (Опыт биографии моряка-мариниста) " - читать интересную книгу автора

устраивали свидания. Заглазно оба не скупились на брань. "Этот король такой
же деспот, как мой сосед - султан", - язвила царица. Густав отплачивал
намеками на альковные утехи и успехи сестры; недостачи "фактического
материала" король не испытывал.
О словесной пикировке монархов не жаль бы и умолчать, но за нею крылись
серьезные обстоятельства, отнюдь не словесные.
Густав III, полагает шведский историк, "хотел блистать подобно героям
французских классических трагедий". Тень Карла XII бродила в почти
квадратном королевском замке. Она взывала к отмщению. Изо всех, кто занимал
престол после Карла XII, Густав был единственным рожденным в Скандинавии.
Между ним и Карлом протянулась нить.
Французы расщедрились на субсидии. Флот умножился, оснастился. Но
король выжидал. Выжидая, дурачил сестрицу: "Я люблю мир и не начну войны".
Пылкое миролюбие зачастую признак военного зуда. Зуд сделался несносен,
когда Россия и Турция схватились.
В Константинополе ухаживали за шведским послом. Султан напоминал
северному коллеге про старинный оборонительный союз, умащивал денежными
ссудами. Король согласно кивал.
Из Петербурга шведский посланник Нолькен бодрил его величество
пространными депешами о хилости морских и сухопутных войск, дислоцированных
близ невской столицы.
Пора было сыграть классическую трагедию. Занавес поднялся с тихим
шелестом: то был шелест форштевней - флот покидал свою главную базу
Карлскрону. На линейном корабле "Густав III" вился флаг генерал-адмирала
герцога Карла Зюдерманладского, брата государя. Капитанам вручили
запечатанные пакеты с секретными инструкциями. Экипажи были в неведении. Как
обычно, тот, кто платит кровью, оплачивает чужие счета.
К походу готовились тайно. Но посол граф Разумовский не дремал в
Стокгольме, а русский рубль был весом. И петербургский двор узнал, что швед
сулит дамам пышный праздник в Петергофе, что на Фальконетовом монументе
будет выбито имя короля-победителя, а в Зимнем дворце униженная царица
дрожащим пером подпишет мирные артикулы, согласно которым Балтийское море
опять станет шведским озером, прибалтийские земли - шведским владением.
Венценосцы занимались и литературой. Густав писал
историко-романтические драмы, Екатерина среди прочего сочинила комедию
"Горе-богатырь". В "Горе-богатыре" угадали стокгольмского рыцаря. Зрители в
Эрмитажном театре рукоплескали.
Однако под ложечкой екало. Подступы к столице лежали почти нагими.
Екатерина трусила. Ее статс-секретарь записывал в дневнике: "Не веселы".
Другой очевидец утверждает, что матушка императрица "плакали".
Екатерина сетовала на Петра: слишком-де "близко расположил столицу".
Отныне надёжей были эскадры парусные и гребные. Спокойный храбрец, герой
Чесмы адмирал Грейг получил указ: "Следовать с божию помощью вперед, искать
флота неприятельского и оный атаковать".
Замечают, что французская трагедия основывалась на правилах Аристотеля,
дурно понятых Корнелем. Густав III дурно понял правила стратегических драм.
Как многие недруги "северного медведя", король думал овладеть им в
собственной его берлоге.
Трагедия, в которой Густав играл не очень-то блистательно, была в трех
действиях: семьсот восемьдесят восьмой год, восемьдесят девятый, девяностый.