"Юрий Владимирович Давыдов. И перед взором твоим... (Опыт биографии моряка-мариниста) " - читать интересную книгу автора

Стратегические и тактические подвиги в кабинетах и штабах - это одно;
стратегические и тактические подвиги под открытым небом - другое. Ни король,
ни герцог не предусматривали бегства на Выборгскую позицию. Но коль скоро
конфуз приключился, оба заверяли, что отступали по плану, со строгим
расчетом, в полном спокойствии и т. д.
А с уха на ухо король цедил, что обманулся в военных дарованиях
герцога. Надо прибавить, что Карл отплатил Густаву тем же. В общем-то они
были квиты. Но было ль от того легче шведам?
Вот они теперь, в июне девяностого года, стеснились всей эскадрой в
проклятой ловушке. У них недоставало снарядов. Недоставало провизии, пресной
воды. Да так, что граф Салтыков, державший Выборг, делал красивые жесты:
кормил неприятельского командующего. Взамен же получал незапечатанные письма
герцога с покорнейшей просьбой доставить в Стокгольм, его величеству.
Судьба шведского флота повисла на шкертеке, как называют моряки тонкий
трос. Но минула неделя, минула вторая, а герцог Карл все еще курил свою
трубку, и его шпага все еще была при нем, а не в руках победителей.
Иной раз поболтаться на якоре и недурно. Однако большинство русских
моряков предпочло бы выбрать якоря, прихлопнуть "надменного соседа", да
вместе и всю эту войну. Общую пылкость разделял Головнин. Уже крещенный
траекторией шведских снарядов, четырнадцатилетний витязь мысленно прорывался
в залив Выборгский, громил герцога Зюдерманландского.
Гардемарин вострил уши, слушая рассуждения старших. Офицеры бранились:
упустили время, дали-таки шведу оглядеться. Офицеры вспоминали случаи из
минувших морских баталий. Прав был лорд Гаук! Хоть и потерял на мелях
несколько судов, но истребил вчистую флот француза Конфлана. Вот она, рядом,
вся честь и слава. Так нет, разрази гром, адмирал Чичагов медлит. Медлит,
медлит... И Круз Александр Иванович жалуется государыне, что эти проволочки
"весьма чувствительны".
"Чувствителен" к ним был и Джемс Тревенен, командир нашего гардемарина.
Капитан первого ранга не таил своих мыслей. Их знали, понимали, разделяли на
борту "Не тронь меня".
Письма Тревенена отчетливо передают атмосферу нетерпения и досады,
которой жили в те июньские бесполезные недели на корабле "Не тронь меня".
"Шведский флот наш сполна, - писал Тревенен. - И очень скоро о нем
должно остаться одно воспоминание. Но взяться за дело необходимо с большой
энергией и употребить все средства... На войне бывает множество таких
непредвиденных случаев, которые изменяют всевозможные обстоятельства, если
ими не воспользоваться в первый же момент".
Экипажи ждали решительного финала. Ждали и на 66-пушечном "Не тронь
меня". Ждал и гардемарин, разглядывая в подзорную трубу островитый берег. А
на адмиральском "Ростиславе" будто вымерли. Гардемарин насупливал брови. Ох
и доставалось от Василия Головнина тезке его, Василию Чичагову.
Потомки-"прокуроры" порицали Чичагова. Русские - гневно, шведы -
усмешливо. Чичагова обвиняли в малодушии. Клеймо нелестное, особенно
военачальнику. Но собак вешать невелик труд. Важнее другое: современники и
сослуживцы настаивали - действовать, действовать, действовать. А Василий
Яковлевич так упрямо отмалчивался, что горячие головы подумывали об измене.
У старого адмирала были свои резоны. Не слишком весомые, но были. Он не
хотел трясти яблоню, надеясь, что яблоки упадут сами. И потом: стесненная
шведская эскадра обратилась в огромную артиллерийскую батарею, войти в залив