"Юрий Владимирович Давыдов. И перед взором твоим... (Опыт биографии моряка-мариниста) " - читать интересную книгу автора

видел изодранные паруса, перебитый рангоут, слышал возню матросов, занятых
ремонтом, чуял запах остывающих, как жаровни, пушек.
Старик тяжело поднимался по трапам. Хотел знать, что да как. Быть
может, ему попался мальчик, прикорнувший на артиллерийской палубе? Отрадно
бы изобразить старого морского волка, склонившегося над юным воином. Как
адмирал, сострадательно улыбаясь, тихо касается сухими губами воспаленного
лба героя-гардемарина. Черта с два! Александр Иванович с мальчишества грыз
корабельные сухари, вот и зачерствел. Оставим беллетристам ласковых, как
феи, военачальников. У командующего заутра бой, командующему думать за всех,
обо всех.
Гардемарин спит. Он закопчен порохом, как бедуин зноем. Где-то в
закоулке его сотрясенной души струится: не оплошал, не шмякнулся мордой в
грязь. Ах, эти кадетские присловья: "Смерть - копейка", "Ухо режь - кровь не
капнет"! Ну, спи, Василий Михайлович, почивай. И тебе завтра в бой.
Когда развиднелось, берега все еще скрадывал дым минувшего сражения. Но
на море, над эскадрами, занимался светлый погожий день. И ветер убрался,
совсем заштилело. Словно бы для того, чтобы эскадры не могли сблизиться.
Они бездействовали до полудня. Потом разведка донесла герцогу
Зюдерманландскому о приближении адмирала Чичагова. Того самого, что
успокаивал Екатерину: "Бог милостив, не проглотят!" Теперь уж герцогу Карлу
следовало бы опасаться, как бы не "проглотили". А Крузова задача была в том,
чтобы устоять до встречи с Чичаговым.
Королевская эскадра открыла огонь по авангарду Круза, второе
Красногорское сражение началось. Тотчас у русских вышла досадная заминка:
задние корабли сбились кучей. Потребовалась молниеносная работа на реях.
Опасность подстегнула худо обученные экипажи. Пренебрежение к опасности - на
миру и смерть красна! - позволило управиться вовремя. И едва управились, как
ответили на огонь неприятеля. Дуэль длилась несколько часов. Шведы щедро
били по адмиральскому кораблю, в каюте у Круза уже зияли пробоины.
В каюте у герцога пробоин не было. Герцог в пекло не лез. Он торчал за
линией своей эскадры, на фрегате "Улла-Ферзен". И оттуда вроде бы
дирижировал пушечным оркестром. Но тут вдруг набежало разведывательное судно
с пренеприятнейшим известием: на горизонте Чичагов. Герцог Карл велел
отступать.
Вице-адмирал Круз преследовал противника. У старика отлегло от сердца.
Он стащил парик, платком, огромным, как кливер, отер мокрую седую голову.
Вскоре близ острова Сеспар Круз салютовал Чичагову одиннадцатью
выстрелами: "Вступаю в ваше распоряжение". Отныне главные силы нашего флота
насчитывали 27 линейных кораблей и 18 фрегатов; главные силы королевского -
21 линейный корабль и 8 фрегатов. Разница существенная.
А тут еще Карл допустил промах столь же крупный, сколь и непонятный.
Герцог не укрылся в родных шведских шхерах, нет, он бросился опрометью в
Выборгский залив. К заливу подтянулись корабли Чичагова и закупорили
неприятеля, как в бутылке.
Выборгский залив вырублен в граните. Гул древних ледников затаился в
буром, в багровом. При тихой погоде нескончаем диалог сосен и волн. А какое
молчанье в студеную пору! Будто молчание всех ушедших времен. Прекрасен
Выборгский залив... Но лишь для того, кто свободен. Офицерам и матросам
герцога Карла залив был тюрьмой. Они были блокированы, им некуда было
деться.