"Юрий Владимирович Давыдов. Иди полным ветром " - читать интересную книгу автора

ума. Выгодно чукчам, сибирякам, но отнюдь не нашим ребятам из
Северо-Западной компании. Великие богатства утекают в чукотских байдарах.
Я готов поклясться: компания пойдет на любые траты, лишь бы пресечь эту
мену.
Он поворошил угли в камине, расколотил головешку, и по ней побежали,
точно муравьи, синие и оранжевые искры.
- Что же тут предпринять? - проговорил он. - Дело, конечно, сопряжено
с такими передрягами, какие тебе и не снились. Но игра стоит свеч. Тут,
друг мой, ты можешь запросить втридорога... Скоро в Лондон едет мой
помощник, я снесусь с директорами компании, и мы им предложим вот что...
Слушай внимательно!


4

"Любезные друзья. При отправлении моем из Петербурга нумер 14-й
внушил мне мысль извещать вас о некоторых происшествиях дальнего
странствия. Ныне, находясь на берегах Лены-реки, в старинном граде
Якутске, приступаю, благословясь, к сочинению первого послания. Адресую
его тебе, Яковлев, и уповаю, что покажешь его нашим москвичам, а засим
перешлешь в Петербург, тем, кто там обретается из лицейских.
Итак, произведенный по флоту в мичманы, я включен в экспедицию,
отряженную Адмиралтейством для обозрения полуночных краев, сопредельных
Ледовитому морю. Этим лестным назначением я обязан моему учителю флотскому
Василию Михайловичу Головнину. Да будет благословенно имя его!
Экспедицией начальствует лейтенант барон Врангель, бывший соплаватель
мой на "Камчатке". В его подчинении аз, многогрешный, штурман Козьмин,
тоже ходивший в круг света под командой Головнина, матрос Нехорошков и
матрос Иванников. Вот и весь отряд. Адмиралтейство обещалось прислать
также и медика. Покамест мы сидим в Якутске, собираясь в тяжкий переход
через топи и тайгу, горы Алданские и разные реки в пункт нашего
пришествия - Нижне-Колымский острог. Обосновавшись в сем остроге, мы
приступим к изучению края, и тогда уже Нижне-Колымск будет, говоря
по-морски, пунктом нашего отшествия.
Что сказать вам, друзья, о пути моем до града Якутска?
23 мая 1820 года воскресным утром прибыл я в Иркутск усталый,
измокший до последней нитки, скучный, сердитый. Вы можете догадаться, что
первое впечатление, которое сделал на меня Иркутск, было для него весьма
невыгодное. Мне не понравился прекрасный вид, который представляется,
когда подъезжаешь к городу. Я не видел ни быстрой Ангары, ни множества
церквей и монастырей, не видел ни многолюдства, ни торговой деятельности.
Мне все казалось пасмурным.
В тот же самый день мы с Врангелем представились генерал-губернатору
Сибири Михайлу Михайловичу Сперанскому. Он пригласил нас к себе отобедать.
Во время стола мы разговорились. Сознаюсь, ответы мои на вопросы
Сперанского были дерзки. Например, на вопрос, как мне нравится Сибирь, я
отвечал, что вижу в ней Россию через сто лет: образованность и довольство
крестьян, приветливость и бескорыстную услужливость чиновников, порядок на
станциях, прекрасные дороги, невероятную честность и прочее. Я говорил
противоположное тому, что видел, и Сперанский понял это. Он выслушал меня