"Юрий Владимирович Давыдов. Иди полным ветром " - читать интересную книгу автора

терпеливо, с тихой улыбкой и переменил разговор.
Мы пробыли в Иркутске месяц. Я, как умею и сколь знаю, расскажу вам,
любезные друзья, о здешних делах. Сперанский тщится облегчить участь
сибирского народа, отрешает старых чиновников, назначает новых, а все
остается по-прежнему. Уездные исправники - настоящие тираны. Особливо
отличился один из них, нижнеудинский исправник Лоскутов. Он назначал
повинности, от сохи гонял мужиков куда и когда хотел. Несмотря, однако,
что Лоскутов имел такую власть и силу, он не осмеливался так, как у нас в
Царскосельском уезде, подле государя, драть с крестьян взятки. Для сего он
выдумал "честной" способ грабить людей - монополию на продажу рогатого
скота. Что же погубило этого тирана? Он высек одного протопопа (тот для
церкви собирал соболей), на лбу у него написал углем "вор" и нарисовал на
носу надрезы, как бы у каторжника. Поп пожаловался, и тут уж делать было
нечего: Лоскутова прогнали. Ну хорошо, говорю я, а иной, пришедший на его
"трон", будет лучше?..
Из Иркутска мы выехали 25 июня 1820 года. До Верхоленского острога,
то есть 280 верст, есть еще тележная дорога, и такая прекрасная как по
ровности своей, так и по живописному положению, какой вы не найдете ни в
Англии, ни во Франции.
В те же сутки мы приехали на Качужскую пристань (250 верст от
Иркутска), где стоял павозок, то есть речное мелкосидящее суденышко.
Тотчас перебрались на него со всей кладью и на другой день,
перекрестившись, пустились вниз по Лене.
Разнообразна и величественна дикость ленских берегов! Здесь нависла
скала, седые волны омывают ее подножие, и она, кажется, грозит ежеминутно
падением своим; там багровое зарево горящего лесу, медведи и олени ищут
спасения, бросаются в реку и достигают другого берега... А там видны
селения, разоренные весенним наводнением...
Плавание по Лене покойно и довольно поспешно, особливо весною, но мы
делали в сутки не более 150 верст. Здесь большей частью бывает летом
маловетрие, чаще других дует нордовый ветер. Имели мы и штормы, которые не
только совершенно останавливали, но еще и несли вверх по течению наш
павозок.
Наконец ночью 17 июля прибыли мы в Якутск.
Михаил Иванович Миницкий (бывший флотский), областной начальник,
принял нас как своих. Его дом сделался нам как дом ближайшего
родственника. Он старается о нашем снабжении, как будто бы ему самому
надобно путешествовать с нами. Он редкий человек.
По совету Миницкого одному из нас следует ехать вперед в
Нижне-Колымск, несмотря на чрезвычайно худую и трудную дорогу, чтобы там
закупить заранее рыбу, нарты с собаками и сделать все возможные
распоряжения для удобнейшей зимовки и скорейшего отправления на будущую
весну. На меня пал выбор. Я уже почти готов в путь. Барон Врангель,
штурман и оба матроса поедут месяца через два, когда установится свободный
проезд.
Прощайте, любезные друзья, не забывайте вашего Матюшкина, извините
ему, что он сделался очень болтлив, и хотя почти уверен, что это не
доставит вам большого удовольствия, но ему весело писать, он и не требует,
чтобы вы прочли всю его тетрадь".