"Юрий Владимирович Давыдов. Иди полным ветром " - читать интересную книгу автора

народы, живущие от Москвы до Камчатки и от Кавказа до Ледовитого моря.
Здесь же, между кочующими племенами Сибири, особенно сохранилась
похвальная добродетель, побуждающая хозяина с редким самоотвержением
уступить гостю лучшее место и лучший кусок.
Ныне берега Малого Анюя населяют лишь несколько юкагирских семейств.
Дома их построены прочно и состоят по большей части из одной просторной
комнаты. В ней налево от входа вместо обыкновенной в русской избе печи
находится чувал или очаг, где беспрерывно горит огонь. В одном из углов
помещаются образа; по стенам развешиваются ружья, луки и стрелы; на полках
стоят горшки и другая посуда; посредине - большой стол; широкие лавки идут
по стенам.
Я упомянул об иконах. Да, юкагиры приняли христианскую веру. В
христианскую веру обратили их странствующие попы. Подобно тому, что видел
я в заморских странах, и тут туземцев скорее не обращают в Христову веру,
а заманивают в нее. В Островном на ярмарке довелось мне наблюдать, как
крестили одного чукчу. Новокрещеный долго не решался окунуться в чан с
холодной водой. Ему сулили и табаку, и бисер, и топор. Наконец он сел в
воду, но тут же выскочил и стал бегать по часовенке, дрожа от холода.
"Давай табак, давай табак!" - кричал он, стуча зубами. Ему говорят, что
обряд еще не кончился. "Нет, - кричит, - более не хочу! Давай табак! Давай
табак!" Поп, однако же, поспешил зачислить его в штат христианский...
Когда мы приехали в Плотбище, все жители находились в ожидании
оленьей переправы через Анюй. Наконец разнесся слух, что табуны показались
в долине, к северу от Анюя. В мгновение ока все бросились в лодки и
спешили укрыться в изгибах высоких берегов.
Переходы оленей достойны замечания. В счастливые годы число их
простирается до многих тысяч, и нередко занимают табуны пространство от 50
до 100 верст. Для переправы олени спускаются к реке по руслу почти
высохшего, маловодного протока, выбирая место, где противолежащий берег
отлог. Сначала весь табун стесняется в одну густую толпу. Затем передовой
олень с немногими сильнейшими товарищами выходит вперед, поднимая высоко
голову и осматривая окрестности. Уверившись в безопасности, он входит в
воду; за ним кидается весь табун; в несколько минут поверхность широкой
реки покрывается плывущими оленями.
Едва олени начали приближаться к берегу, как охотники окружили их на
своих лодках и старались удержать. Между тем несколько опытнейших
промышленников, вооруженные длинными копьями и поколюгами, ворвались в
табун и принялись бить животных. Шум нескольких сот плывущих оленей,
страшное харканье раненых, глухой стук сталкивающихся рогов, обагренные
кровью охотники, крики и восклицания, река, несущая туши и кровь...
В середине августа мы были уже далеко от Плотбища. Берега Анюя
изменились. Вместо крутых черных скал, изредка прорезанных ручейками,
видишь отлогие прибрежья и острова, покрытые купами высоких деревьев.
Однажды мы остановились на ночевку вблизи скалистых гор. Вершина
одной из них была увенчана облаками. "Это Обром", - сказал мне проводник.
Мы достигли цели, проделав 250 верст.
Я позвал Михайлу с проводником и начал карабкаться на гору. Мы шли по
крутым ложбинам, перескакивали с камня на камень. После часа трудного пути
я совершенно выбился из сил. Но проводник, знавший хорошо все тропы,
решительно объявил, что спуститься можно лишь по другому скату, перевалив