"Ю.Н.Давыдов. Куда пришла Россия? Статья вторая" - читать интересную книгу автора

отношения к делу). И когда даже из уст высших правительствующих лиц
выпархивают, порой, слова о "бандитском капитализме" (нашедшем - добавим от
себя - благодатнейшую почву для своего буйного произрастания прежде всего
благодаря все тому же "приватизаторству" и "ваучеризаторству"), то миллионам
трудящихся, уже более семи лет испытывающих, что называется, на собственной
шкуре, весь процесс его произрастания и победоносного "движения вперед",
остается только иронически пожать плечами: дескать, "попал пальцем в небо".
Жест, за которым чувствуется только глубочайшая апатия и безнадежность.
Но едва ли не выразительнее всего о регрессивной направленности нашей
нынешней эволюции свидетельствует особый образ действий, специфический
способ поведения, который диктует россиянам ситуация неотвратимого
экономического (и социокультурного) распада и дезинтеграции. Вот как она
выглядит в уже цитированном докладе экономиста, чье видение российских
реалий не было искажено ни радикал-реформаторским нарциссизмом, ни
монетаристским прожектерством: "Мы до сих пор рассуждаем об экономической
реформе, о ее судьбе, не понимая, что примерно около года тому назад [т.е.
уже в 1993 г. - Ю. Д.) процесс экономических реформ в России захлебнулся,
зашел в тупик и практически приостановлен. Общество перешло к иной модели,
перешло интуитивно от проведения экономических реформ к стратегии выживания"
(Там же, с. 131). "Без понимания того, что мы перешли к совершенно новой
модели поведения, к ориентации на выживание, мы не объясним многое из того,
что происходит в стране. В частности, поведение хозяйственных руководителей
и коммерческих банков, региональных лидеров и населения, кризис неплатежей.
Вы ничего не сделаете, если хозяйственные структуры будут припасать деньги
для выживания, не расплачиваться, имея при этом достаточно платежных
средств. Надо иметь в виду и механизм поведения человека, семьи в этих
условиях.
Нельзя объяснить попытки самостоятельного выживания регионов, их войны
с центром без осознания того, что это делается интуитивно. Дело не в том,
что там плохие люди живут, меньше заботящиеся о судьбе России, чем живущие в
столице. У них не меньше образования и культуры, они не хуже знают
международную обстановку. Сама жизнь нас затягивает в этот процесс
выживания" (Там же).
В этой "стратегии" находит свое выражение вся безысходность регрессивно
направленной необратимости, когда вернуться назад уже невозможно, а
"впереди" ожидает не завтрашнее (всегда обещающее что-то новое), но
позавчерашнее, пред- и предпред-прошедшее: все глубже в прошлое заходящая
архаизация социокультурной жизни. "Стратегии выживания" чужда ориентация на
развитие точно так же, как чуждо нормальному плаванию барахтание утопающего,
тщетно стремящегося с помощью беспорядочных телодвижений хоть как-то
удержаться на поверхности воды, за что-то уцепиться, хоть за ту же
"соломинку". Здесь уже "не до жиру - быть бы живу". И если это все-таки
"стратегия", то ее цель - в приспособлении к неумолимому факту погружения на
дно. В нашем случае - к неотвратимому процессу социально-экономической
деградации, которая с неизбежностью следует за развалом экономического
цикла. Отсюда лихорадочные поиски разных "панацей", все чаще прерываемые
периодами полного правительственного безволия, если не "ступора". Что
вступает в разительное противоречие с победными реляциями наших СМИ,
наловчившихся мастерски подавать своей аудитории отчаянную нужду за
добродетель.