"Ю.Н.Давыдов. Этика любви и метафизика своеволия " - читать интересную книгу автора

56

По этой причине моя благодарная любовь к бытию, которое непосредственно
раскрывается мне во мне самом, с тою же непосредственностью переживается
мною как любовь к другим людям, участвующим в "моем" бытии точно так же, как
я участвую в "их" бытии, - еще один способ постижения "всеединства", бытия,
непосредственно доступный, однако, лишь тому, кто (в силу неестественных,
ненормальных и, следовательно, безнравственных обстоятельств индивидуального
развития) не был оторван от жизни тех миллионов и миллионов людей, которые
своим повседневным трудом и своим постоянным общением друг с другом
оберегают дарованное всем людям благо: бытие человечества.
Эта идея, которая все глубже и глубже осознавалась Толстым, открывшись
ему на рубеже 1880-1890-х годов, легла в основу его последующего
литературно-художественного творчества - здесь она выверялась и уточнялась
на материале живых человеческих судеб.


Любовь как путь преодоления страха смерти
В таких произведениях Л. Н. Толстого, как "Смерть Ивана Ильича",
"Записки сумасшедшего", "Хозяин и работник", "Окончание малороссийской
легенды "Сорок лет", изданной Костомаровым в 1881 году" и ряде других, эта
идея была повернута своей наиболее драматической стороной. Толстой показал
невыносимый страх смерти как выражение бессмысленности жизни человека, им
одержимого, и преодоление этого страха на путях прорыва человека,
отгороженного этим страхом от других людей, - к этим "другим". Прорыва,
который согласно Толстому дается только любовью. С ее помощью человек
обретает сознание истинного смысла жизни, равно как и осознание того, что
его панический, леденящий душу и парализующий ее страх перед смертью был
лишь иным выражением бессмысленности его - "безлюбой" - жизни; к что не сам
этот страх отгораживал его от других людей, а, наоборот, его изначальная
отгороженность от них - его неспособность полюбить их - была истинной
причиной этой настороженности, обрекшей человека на полнейшую
"завороженность", "загипнотизированность" видением своей собственной смерти,
разрушительных процессов его тела, толкающих человека в объятия небытия.

57

Пока человек отъединен от других людей, пока он живет безлюбой жизнью,
ощущая жизнь как нечто, данное только ему, чем он обладает на правах
собственности - частной собственности, которая не может и не должна быть
"разделена" с другими в акте искренней любви-самоотдачи, в которой
раскрывается единство и "неделимость" бытия, - он согласно Толстому
неизбежно подвержен тем состояниям, которые с такой невыносимой
болезненностью переживались людьми Броде Ивана Ильича Головина или автора
"Записок сумасшедшего".
"Я не спал... Мне страшно было встать, разгулять сон и сидеть в этой
комнате страшно. Я не встал и стал задремывать... Я был опять так же
пробужден, как на телеге. Заснуть, я чувствовал, не было никакой
возможности. Зачем я сюда заехал. Куда я везу себя. От чего, куда я убегаю?
Я убегаю от чего-то страшного и не могу убежать. Я всегда с собою, и я-то и